Circle «Tulikoira» (Ektro, 2005)
Эх, новая волна финского тяжёлого металла. Гордые буквы NWOFHM – сокращение от New Wave Of Finnish Heavy Metal - написаны на развороте буклета.
Нет сомнений, что Circle это металлическая группа, металл опознаётся в некоторых местах. На альбоме – четыре песни, каждая в своём стиле, в каждой есть металл. Самая изумительная – последняя, она длится 24 минуты. Начинается она с типичного нешуточного металлориффа и серьёзного голоса вокалиста, а потом неспешно рассасывается в долгое-долгое позвякивание, подрагивание и щекотание... появляются неожиданные звуки, барабанщик звучит легко и джазовато, гитарист играет минималистические переборы... огромная поляна нео-краутрока раскинулась там, где раньше была чаща хэвиметала. Причём сыграно всё вполне хэвиметаллически – то есть настойчиво и бескомпромиссно, это не вялая упадническая музыка.
Эх, новая волна финского тяжёлого металла. Гордые буквы NWOFHM – сокращение от New Wave Of Finnish Heavy Metal - написаны на развороте буклета.
Нет сомнений, что Circle это металлическая группа, металл опознаётся в некоторых местах. На альбоме – четыре песни, каждая в своём стиле, в каждой есть металл. Самая изумительная – последняя, она длится 24 минуты. Начинается она с типичного нешуточного металлориффа и серьёзного голоса вокалиста, а потом неспешно рассасывается в долгое-долгое позвякивание, подрагивание и щекотание... появляются неожиданные звуки, барабанщик звучит легко и джазовато, гитарист играет минималистические переборы... огромная поляна нео-краутрока раскинулась там, где раньше была чаща хэвиметала. Причём сыграно всё вполне хэвиметаллически – то есть настойчиво и бескомпромиссно, это не вялая упадническая музыка.
Stromba «Tales From The Sitting Room» (Fat cat, 2005)
Британский проект Stromba возник в 1998 как семплерно-секвенсорный дуэт, но оброс живыми музыкантами, превратившись в настоящий оркестр даб-регги-джаза. Многие треки начинаются с зацикленного семпла, но быстро подключаются оркестранты – гитаристы, духовые, ударник, клавишник, скрипач и музыка, не теряя своей простой структуры и вполне посюстороннего, лишённого пафоса саунда, разрастается в нечто гигантское. Эти наросты в самые свои интенсивные моменты немного напоминают сюиты, которые записывал Майлс Дэвис в конце 60х - начале 70х годов. Правда в отличие от Майлса Дэвиса интенсивные моменты оркестра Stromba очень короткие. Тут царят бас и барабан, как и принято в даб-регги.
Альбом «Сказки из жилой комнаты» и в самом деле записывался дома у одного из основателей проекта – Тима Тайлера. Конечно, так и хочется сказать, что именно поэтому барабаны, духовые и бас звучат так осязаемо, так вкусно, так невымученно. Но скорее всего в том, что духовым так просторно дышится, виновата не комната Тима и не его микрофоны, а скорее уж его голова.
Британский проект Stromba возник в 1998 как семплерно-секвенсорный дуэт, но оброс живыми музыкантами, превратившись в настоящий оркестр даб-регги-джаза. Многие треки начинаются с зацикленного семпла, но быстро подключаются оркестранты – гитаристы, духовые, ударник, клавишник, скрипач и музыка, не теряя своей простой структуры и вполне посюстороннего, лишённого пафоса саунда, разрастается в нечто гигантское. Эти наросты в самые свои интенсивные моменты немного напоминают сюиты, которые записывал Майлс Дэвис в конце 60х - начале 70х годов. Правда в отличие от Майлса Дэвиса интенсивные моменты оркестра Stromba очень короткие. Тут царят бас и барабан, как и принято в даб-регги.
Альбом «Сказки из жилой комнаты» и в самом деле записывался дома у одного из основателей проекта – Тима Тайлера. Конечно, так и хочется сказать, что именно поэтому барабаны, духовые и бас звучат так осязаемо, так вкусно, так невымученно. Но скорее всего в том, что духовым так просторно дышится, виновата не комната Тима и не его микрофоны, а скорее уж его голова.
Jackson & His Computer Band «Smash» ( Warp, 2005)
Джексон и его компьютерная группа – это 26летний парижанин Джэксон Фурго. Он выклеивал на компьютере свою музыку четыре года, музыка собрана из крохотных кубиков чужого саунда, она, с одной стороны, непластична, её бьёт неприятный нервный тик, с другой стороны, она оживлена как запущенная на полный газ машина.
На ум сразу приходят альбомы таких мастеров мельчайшей переклейки как Prefuse 73 и Akufen. Но если Prefuse 73 на своих ранних альбомах собирал из кусочков хип-хоп, Akufen – хаус, то Jackson & His Computer Band собирает французский диско-фанк, музыку танцующих роботов, как сказал поэт.
То что для немногочисленных вокальных пассажей Джэксон Фурго записал голос своей матери, это интересно и понятно. Не очень понятно, зачем он так мучился, перерисовывая простую и даже избитую музыку при помощи рвущихся в разные стороны коротких линий. В каждом своём крошечном суставчике эта музыка вывернута и изломана, а общая картина осталась той же самой.
Четыре года трудов. Уму непостижимо. Осмелюсь предположить, что Джексон думал так: общее развитие пойдёт в сторону невероятного усложнения и ухищрения компьютерного дизайна, но французов этим не проймёшь, дискофанк они будут любить по прежнему, и потому я, Джексон, окажусь главным французским чемпионом по пересадке диско-фанка в компьютерное будущее.
Но, как видно, он промахнулся.
Джексон и его компьютерная группа – это 26летний парижанин Джэксон Фурго. Он выклеивал на компьютере свою музыку четыре года, музыка собрана из крохотных кубиков чужого саунда, она, с одной стороны, непластична, её бьёт неприятный нервный тик, с другой стороны, она оживлена как запущенная на полный газ машина.
На ум сразу приходят альбомы таких мастеров мельчайшей переклейки как Prefuse 73 и Akufen. Но если Prefuse 73 на своих ранних альбомах собирал из кусочков хип-хоп, Akufen – хаус, то Jackson & His Computer Band собирает французский диско-фанк, музыку танцующих роботов, как сказал поэт.
То что для немногочисленных вокальных пассажей Джэксон Фурго записал голос своей матери, это интересно и понятно. Не очень понятно, зачем он так мучился, перерисовывая простую и даже избитую музыку при помощи рвущихся в разные стороны коротких линий. В каждом своём крошечном суставчике эта музыка вывернута и изломана, а общая картина осталась той же самой.
Четыре года трудов. Уму непостижимо. Осмелюсь предположить, что Джексон думал так: общее развитие пойдёт в сторону невероятного усложнения и ухищрения компьютерного дизайна, но французов этим не проймёшь, дискофанк они будут любить по прежнему, и потому я, Джексон, окажусь главным французским чемпионом по пересадке диско-фанка в компьютерное будущее.
Но, как видно, он промахнулся.
The Drift «Noumena» (Temporary Residence, 2005)
The Drift – инструментальная рок-группа из Сан-Франциско. Слово «дрифт», несколько менее популярное, чем скажем «драйв», надо понимать как медленное уползание, утекание и уплывание по течению. Собственно, именно это музыка и делает, она уходит из центра нашего внимания. В ней есть что-то от даба, от эмбиента, даже от джаза – тут кто-то любит играть на трубе.
Читатель ждёт уж рифмы «розы», то есть «построк».
Напрасно ждёт, по-моему группа The Drift играет совсем не построк. Эта музыка куда менее формальная, чем построк, ни минимализмом, ни компьютерным дизайном она не пахнет, контраста между монотонным битом ударных и гудящей синтезаторной плоскостью она не эксплуатирует.
The Drift – инструментальная рок-группа из Сан-Франциско. Слово «дрифт», несколько менее популярное, чем скажем «драйв», надо понимать как медленное уползание, утекание и уплывание по течению. Собственно, именно это музыка и делает, она уходит из центра нашего внимания. В ней есть что-то от даба, от эмбиента, даже от джаза – тут кто-то любит играть на трубе.
Читатель ждёт уж рифмы «розы», то есть «построк».
Напрасно ждёт, по-моему группа The Drift играет совсем не построк. Эта музыка куда менее формальная, чем построк, ни минимализмом, ни компьютерным дизайном она не пахнет, контраста между монотонным битом ударных и гудящей синтезаторной плоскостью она не эксплуатирует.
Test Icicles «For Screening Purposes Only» (domino, 2005)
Лондонское трио Test Icicles – это якобы нечто невообразимо модное, дикое и свежее. Это постпостпанк, а также new wave of new wave. На альбоме дикая мешанина разных стилей – деаth метал, хип-хоп, техно, вопящий панк, громыхалово и давание газу.
Я ещё не составил своего мнения об этой музыке, что-то в ней раздражает. Честно говоря, и не хочется себе о ней «составлять мнение».
Ребята из Test Icicles наворотили горы шумного рок-креатива, но не изумляют эти горы, не знают они волшебного слова.
Лондонское трио Test Icicles – это якобы нечто невообразимо модное, дикое и свежее. Это постпостпанк, а также new wave of new wave. На альбоме дикая мешанина разных стилей – деаth метал, хип-хоп, техно, вопящий панк, громыхалово и давание газу.
Я ещё не составил своего мнения об этой музыке, что-то в ней раздражает. Честно говоря, и не хочется себе о ней «составлять мнение».
Ребята из Test Icicles наворотили горы шумного рок-креатива, но не изумляют эти горы, не знают они волшебного слова.
Shantel «Bucovina Club Vol. 2» (Essay, 2005)
Очень не хочется быть консервативным занудой, который предсказуемо реагирует или даже, лучше сказать, гавкает на предсказуемый раздражитель.
Потому постараюсь внимательно пучить свои глазки и вообще сдерживаться.
За проектом Шантель скрывается житель Франкфурта Штефан Хантель, он продвигает клубный саунд, окрашенный в балканские цвета, дескать оттуда из Буковины вышли его дед с бабкой. Однако истоки музыки проекта Шантель – совсем не там. В начале 90х Штефан несколько лет учился в Париже на график-дизайнера, там же начал в качестве диджея любить и заводить музыку. Понятно какую – французский дискофанк, под который танцуют роботы, как сказал поэт. Вернувшись в Германию в середине 90х, он испытал острую нехватку грампластинок в стиле «неспешный клубный бас» и сам взялся за запись музыки. Стилистически он находился в струе венского даунтемпо и трип-хопа: Крудер и Дорфмайстер, проект Tosca и прочий даб-эмбиент. Пожив некоторое время в Тель-Авиве и посетив родину своих предков город Черновцы, Штефан вернулся во Франкфурт и в 2002м стартовал «Буковинский клуб».
Надо сказать, что в это время в Германии вошли в моду балканские духовые оркестры. Цыганские оркестры небыстро бухали, техно-бит под них лёг сам собой, а где небыстрый бит, а вокруг клуб, то от даба нет спасенья. Новый альбом проекта Шантель содержит псевдобалканские треки самого Штефана, его ремиксы записей балканских музыкантов, и, наконец, оригиналы этих самых записей. Всё звучит вполне однородной умцой-умцой, разница между треками не очень ощущается. Создаётся впечатление, что балканские народные оркестры добровольно играют дискофанк, который так и просит, чтобы к нему добавили бас и исправили бит секвенсором.
Так, я всё сказал об этом альбоме, что мог разумного и рассудительного. Теперь я скажу, что я на самом деле обо всём этом думаю: гав-гав!
Очень не хочется быть консервативным занудой, который предсказуемо реагирует или даже, лучше сказать, гавкает на предсказуемый раздражитель.
Потому постараюсь внимательно пучить свои глазки и вообще сдерживаться.
За проектом Шантель скрывается житель Франкфурта Штефан Хантель, он продвигает клубный саунд, окрашенный в балканские цвета, дескать оттуда из Буковины вышли его дед с бабкой. Однако истоки музыки проекта Шантель – совсем не там. В начале 90х Штефан несколько лет учился в Париже на график-дизайнера, там же начал в качестве диджея любить и заводить музыку. Понятно какую – французский дискофанк, под который танцуют роботы, как сказал поэт. Вернувшись в Германию в середине 90х, он испытал острую нехватку грампластинок в стиле «неспешный клубный бас» и сам взялся за запись музыки. Стилистически он находился в струе венского даунтемпо и трип-хопа: Крудер и Дорфмайстер, проект Tosca и прочий даб-эмбиент. Пожив некоторое время в Тель-Авиве и посетив родину своих предков город Черновцы, Штефан вернулся во Франкфурт и в 2002м стартовал «Буковинский клуб».
Надо сказать, что в это время в Германии вошли в моду балканские духовые оркестры. Цыганские оркестры небыстро бухали, техно-бит под них лёг сам собой, а где небыстрый бит, а вокруг клуб, то от даба нет спасенья. Новый альбом проекта Шантель содержит псевдобалканские треки самого Штефана, его ремиксы записей балканских музыкантов, и, наконец, оригиналы этих самых записей. Всё звучит вполне однородной умцой-умцой, разница между треками не очень ощущается. Создаётся впечатление, что балканские народные оркестры добровольно играют дискофанк, который так и просит, чтобы к нему добавили бас и исправили бит секвенсором.
Так, я всё сказал об этом альбоме, что мог разумного и рассудительного. Теперь я скажу, что я на самом деле обо всём этом думаю: гав-гав!
Tiefschwarz «Eat books» (Fine, 2005)
Tiefschwarz значит «глубоко чёрный». Это проект переселившихся в Берлин из Штутгарта братьев Шварц. Их второй альбом «Eat books» осенью 2005го расхваливался как саунд момента, как сегодняшнее лицо немецкой танцевальной музыки.
Вообще-то Tiefschwarz – диджейская команда, и судя по всему довольно популярная, планированием их выступлений занимаются три концертных агентства, ремиксами – специальное бюро в Великобритании, звуконосителями – лейбл Four Music, за которым стоит концерн SonyBMG.
Братья Шварц характеризуют свою музыку как «дип хаус эпохи после электроклэша». Имеется в виду, что в 90х технохаус был совсем другой, он ориентированным на чёрную музыку, на соул-вокал. Электроклэш проломил стену, в дыру просочился рок, хаус развернулся лицом к белому ньювэйву и вообще року. Тем самым открылось якобы море новых возможностей.
На альбоме дуэта Tiefschwarz поёт масса приглашённых певцов, среди прочих – вокалисты модных групп Chikinki и The Rapture, а также Трейси Thorn, певица дуэта Everything But The Girl.
Это настоящие песни под тяжело и округло бухающий дискотехнохаус.
Альбом продюсировал Йохен Шмальбах, который, однако, не является участником Tiefschwarz. Йохен Шмальбах – интересная фигура, он барабанщик, стучит на барабанах в британской группе Camouflage. В 90х он жил в Великобритании и работал в знаменитых британских студиях в качестве звукотехника и продюсера - для On U Sound system, Sly and Robbie, New Order и прочих. Йохен Шмальбах – фэн Depeche Mod и Pink Floyd, он знает как записывается поп-музыка и какими качествами обладает настоящая поп-песня. Его саунд пользуется огромным спросом, в настоящее время Шмальбах записывает новый альбом DJ Hell-а.
Что-то очень много имён перечислилось, и это далеко не все, которые имеют отношение к Tiefschwarz. И это неспроста. По этим именам можно судить, о какой именно музыке идёт речь, откуда у этой музыки ноги растут и в какую сторону растут её претензии.
Йохен Шмальбах говорит о студийном ноу-хау и о поп-песне как об абсолютных ценностях, их нечего обсуждать, к ним можно только стремиться – либо человек знает, что такое настоящий студийный саунд, либо нет, либо он понимает, за что берётся, когда пишет настоящую песню, либо нет. Не верь, что называется, своим глазам.
Музыка Tiefschwarz глубока и упруга, это очевидный британский клубный саунд, но стилистически Tiefschwarz не имеют отношения к брейкбиту, типичному для британского клубного саунда. Tiefschwarz маскируют свою техноидную музыку, чтобы её проглотили не в Германии, но за её пределами, там, где считают, что британский клубный саунд – это предел мечтаний.
Понятно-понятно, электроклэш-дискохаус хочет потеснить клубный брейкбит на его же собственной территории. Андеграундный уродец превратился в близкого родственника небожителей пантеона британской поп-музыки.
Tiefschwarz значит «глубоко чёрный». Это проект переселившихся в Берлин из Штутгарта братьев Шварц. Их второй альбом «Eat books» осенью 2005го расхваливался как саунд момента, как сегодняшнее лицо немецкой танцевальной музыки.
Вообще-то Tiefschwarz – диджейская команда, и судя по всему довольно популярная, планированием их выступлений занимаются три концертных агентства, ремиксами – специальное бюро в Великобритании, звуконосителями – лейбл Four Music, за которым стоит концерн SonyBMG.
Братья Шварц характеризуют свою музыку как «дип хаус эпохи после электроклэша». Имеется в виду, что в 90х технохаус был совсем другой, он ориентированным на чёрную музыку, на соул-вокал. Электроклэш проломил стену, в дыру просочился рок, хаус развернулся лицом к белому ньювэйву и вообще року. Тем самым открылось якобы море новых возможностей.
На альбоме дуэта Tiefschwarz поёт масса приглашённых певцов, среди прочих – вокалисты модных групп Chikinki и The Rapture, а также Трейси Thorn, певица дуэта Everything But The Girl.
Это настоящие песни под тяжело и округло бухающий дискотехнохаус.
Альбом продюсировал Йохен Шмальбах, который, однако, не является участником Tiefschwarz. Йохен Шмальбах – интересная фигура, он барабанщик, стучит на барабанах в британской группе Camouflage. В 90х он жил в Великобритании и работал в знаменитых британских студиях в качестве звукотехника и продюсера - для On U Sound system, Sly and Robbie, New Order и прочих. Йохен Шмальбах – фэн Depeche Mod и Pink Floyd, он знает как записывается поп-музыка и какими качествами обладает настоящая поп-песня. Его саунд пользуется огромным спросом, в настоящее время Шмальбах записывает новый альбом DJ Hell-а.
Что-то очень много имён перечислилось, и это далеко не все, которые имеют отношение к Tiefschwarz. И это неспроста. По этим именам можно судить, о какой именно музыке идёт речь, откуда у этой музыки ноги растут и в какую сторону растут её претензии.
Йохен Шмальбах говорит о студийном ноу-хау и о поп-песне как об абсолютных ценностях, их нечего обсуждать, к ним можно только стремиться – либо человек знает, что такое настоящий студийный саунд, либо нет, либо он понимает, за что берётся, когда пишет настоящую песню, либо нет. Не верь, что называется, своим глазам.
Музыка Tiefschwarz глубока и упруга, это очевидный британский клубный саунд, но стилистически Tiefschwarz не имеют отношения к брейкбиту, типичному для британского клубного саунда. Tiefschwarz маскируют свою техноидную музыку, чтобы её проглотили не в Германии, но за её пределами, там, где считают, что британский клубный саунд – это предел мечтаний.
Понятно-понятно, электроклэш-дискохаус хочет потеснить клубный брейкбит на его же собственной территории. Андеграундный уродец превратился в близкого родственника небожителей пантеона британской поп-музыки.
Jansen & Kowalski «Action» (2006)
От торжественности, увесистости, мастеровитости, тупости и самоуверенности музыки дуэта Tiefschwarz может стать нехорошо.
Потому мы перемещаемся в сферу музыки куда более просто устроенной и записанной. Дуэт Янсен и Ковальски - это два молодых парня. Их почему-то зовут не Янсен и Ковальски, а Флориан Пфайфле и Арам Пирморади. Они живут в Гамбурге, музыкой занимаются с середины 90х. Их проект – остаток рок-группы, которую покинули все остальные участники, Янсен и Ковальски купили себе компьютер и застряли на полпути между хип-хопом и синтезаторным роком. Их музыка самодельна, проста, монотонна и слегка занудлива. Свою цель – делать простой и живой поп, на который могут реагировать и девушки, Янсен и Ковальски, пожалуй, достигают. Из звукозаписи и вообще музыки они явно не творят себе кумира.
От торжественности, увесистости, мастеровитости, тупости и самоуверенности музыки дуэта Tiefschwarz может стать нехорошо.
Потому мы перемещаемся в сферу музыки куда более просто устроенной и записанной. Дуэт Янсен и Ковальски - это два молодых парня. Их почему-то зовут не Янсен и Ковальски, а Флориан Пфайфле и Арам Пирморади. Они живут в Гамбурге, музыкой занимаются с середины 90х. Их проект – остаток рок-группы, которую покинули все остальные участники, Янсен и Ковальски купили себе компьютер и застряли на полпути между хип-хопом и синтезаторным роком. Их музыка самодельна, проста, монотонна и слегка занудлива. Свою цель – делать простой и живой поп, на который могут реагировать и девушки, Янсен и Ковальски, пожалуй, достигают. Из звукозаписи и вообще музыки они явно не творят себе кумира.
Johnny Liebling «Goldene Zeiten» (Universal, 2005)
Группа из Гамбурга. Johnny Liebling переводится как Иванушка Любимчик, так звали певца из фильма «Сердце Ангела», этот певец продал душу дьяволу. Альбом называется «Goldene Zeiten» - «Золотые времена».
«Золотые времена
проезжают мимо меня
в закамуфлированном Феррари.
Что остаётся?
Бесконечные дали.
Ты в нём сидел,
А я нет».
В другой песне поётся о том, что «между мужчинами и женщинами – их разделяющие миры, в этом пространстве нет воздуха, потому что я иногда не могу дышать, когда я с тобой. И иногда я не могу даже выть, когда я один». Наверное, взрослые так рассказывают о своих переживаниях.
Атмосфера музыки расслабленно-джазоватая, откровенно пахнет старым голливудским кино, атмосферой нью-йоркского клуба 40летней давности.
Искусственное разведение ностальгии.
Музыка живая и, вообще говоря, неплохо сыгранная, живой подвижный бас, живые негромкие ударные, скромная гитара, редкие духовые. Песни изящно аранжированы, ощущение того или иного ретро-стиля создаётся крайне простыми средствами. Умелая музыка. Но к сожалению какая-то ненастоящая, хотя казалось бы так просто грустить о своём одиночестве и о том, что всё хорошее позади. Почему же в результате получается музыка для бара, который посещают одни зомби?
Группа из Гамбурга. Johnny Liebling переводится как Иванушка Любимчик, так звали певца из фильма «Сердце Ангела», этот певец продал душу дьяволу. Альбом называется «Goldene Zeiten» - «Золотые времена».
«Золотые времена
проезжают мимо меня
в закамуфлированном Феррари.
Что остаётся?
Бесконечные дали.
Ты в нём сидел,
А я нет».
В другой песне поётся о том, что «между мужчинами и женщинами – их разделяющие миры, в этом пространстве нет воздуха, потому что я иногда не могу дышать, когда я с тобой. И иногда я не могу даже выть, когда я один». Наверное, взрослые так рассказывают о своих переживаниях.
Атмосфера музыки расслабленно-джазоватая, откровенно пахнет старым голливудским кино, атмосферой нью-йоркского клуба 40летней давности.
Искусственное разведение ностальгии.
Музыка живая и, вообще говоря, неплохо сыгранная, живой подвижный бас, живые негромкие ударные, скромная гитара, редкие духовые. Песни изящно аранжированы, ощущение того или иного ретро-стиля создаётся крайне простыми средствами. Умелая музыка. Но к сожалению какая-то ненастоящая, хотя казалось бы так просто грустить о своём одиночестве и о том, что всё хорошее позади. Почему же в результате получается музыка для бара, который посещают одни зомби?
Erdmöbel «Für die nicht wissen wie» (Tapete Records, 2005)
Немецкая группа Erdmöbel – то есть «земляная мебель». Вроде бы она очень популярна в Германии, я один раз по незнанию оказался на её концерте, огромный зал был набит прыгающим народом, люди громко пели каэспэшную песню про улетающий воздушный шарик. Я в ужасе ретировался. Я рассказываю знакомым немцам, имеющим отношение к музыке, про этот эпизод – вот дескать кого любит инди-публика, никто мне не верит.
Альбом называется «Для тех, кто не знает как».
Это простой большей частью акустически звучащий, но явно носящий следы компьютерного вмешательства, поп. Это тоже ретро, потому что музыканты имели в виду изи лиснинг 60х годов, музыку, которая жила параллельно с рок-н-роллом. На ретро, однако, не похоже – главным образом, из-за чересчур серьёзного голоса вокалиста.
Песни ни говорят ни о чём особенном, они полны умолчаний, которые слушателям должны быть, очевидно, понятны.
В одной песенке после куплета, состоящего из милых но бессвязных фраз, идёт такой припев:
«Мне хотелось бы песенку
Совсем ни о чём
Которая падает и сгорает во мраке
Совсем ни о чём
Сломавшийся спутник»
Или вот такой припев
«Это песенка для тех, кто
Не знает как
И кто они такие».
Или песенка с таким вот текстом:
«Я вышел на балкон
Погода была тиха и тепла,
Красивая бухта
Отражала луну
И огни были такого цвета,
Для которого было бы сложно придумать название»
Музыка шуршит, не оставляя в памяти после себя следа. Не оставляет после себя следа и мелодия. И слова тоже исчезают без остатка. Для их цвета сложно придумать название.
Немецкая группа Erdmöbel – то есть «земляная мебель». Вроде бы она очень популярна в Германии, я один раз по незнанию оказался на её концерте, огромный зал был набит прыгающим народом, люди громко пели каэспэшную песню про улетающий воздушный шарик. Я в ужасе ретировался. Я рассказываю знакомым немцам, имеющим отношение к музыке, про этот эпизод – вот дескать кого любит инди-публика, никто мне не верит.
Альбом называется «Для тех, кто не знает как».
Это простой большей частью акустически звучащий, но явно носящий следы компьютерного вмешательства, поп. Это тоже ретро, потому что музыканты имели в виду изи лиснинг 60х годов, музыку, которая жила параллельно с рок-н-роллом. На ретро, однако, не похоже – главным образом, из-за чересчур серьёзного голоса вокалиста.
Песни ни говорят ни о чём особенном, они полны умолчаний, которые слушателям должны быть, очевидно, понятны.
В одной песенке после куплета, состоящего из милых но бессвязных фраз, идёт такой припев:
«Мне хотелось бы песенку
Совсем ни о чём
Которая падает и сгорает во мраке
Совсем ни о чём
Сломавшийся спутник»
Или вот такой припев
«Это песенка для тех, кто
Не знает как
И кто они такие».
Или песенка с таким вот текстом:
«Я вышел на балкон
Погода была тиха и тепла,
Красивая бухта
Отражала луну
И огни были такого цвета,
Для которого было бы сложно придумать название»
Музыка шуршит, не оставляя в памяти после себя следа. Не оставляет после себя следа и мелодия. И слова тоже исчезают без остатка. Для их цвета сложно придумать название.
Flanger «Spirituals» (nonplace, 2005)
Дуэт Flanger пользуется прямо-таки культовой известностью (у тех, кто любит Ninja Tune и Warp) - и из-за интеллигентной вытюканности музыки, и из-за стилистического разнообразия альбомов, каждый из которых посвящён воссозданию саунда далёкой от нас эпохи.
«Spirituals» ставит во всей неприятной наготе вопрос о смысле и содержании всей этой многотрудной затеи. На альбоме воссоздаётся саунд новоорлеанского джазового оркестра 30х годов. Электронными средствами имитируется даже шорох шеллаковой грампластинки, музыка, правда, звучит не глухо и смазанно, но чисто, звонко и стерильно. Это не поток звуков, но парад компьютерных уродцев с блестящей поверхностью, компьютерная карикатура. Бойкие номера – совсем не весёлые, удар по тарелке или взвывание трубы – совсем не отчаянные, похоронный марш совсем не страшный.
Страшно становится, когда начинают петь певцы, в молодых и самодовольных голосах которых нет ничего от интонаций певцов далёких времён. В лучшем случае они напоминают голоса вокалистов альтернативного и инди-рока.
Дуэт Flanger раскопал древнюю могилу, восстановил старую ткань по кусочкам, по отдельным клеточкам... и в результате ничего достойного упоминания не обнаружил.
Дуэт Flanger пользуется прямо-таки культовой известностью (у тех, кто любит Ninja Tune и Warp) - и из-за интеллигентной вытюканности музыки, и из-за стилистического разнообразия альбомов, каждый из которых посвящён воссозданию саунда далёкой от нас эпохи.
«Spirituals» ставит во всей неприятной наготе вопрос о смысле и содержании всей этой многотрудной затеи. На альбоме воссоздаётся саунд новоорлеанского джазового оркестра 30х годов. Электронными средствами имитируется даже шорох шеллаковой грампластинки, музыка, правда, звучит не глухо и смазанно, но чисто, звонко и стерильно. Это не поток звуков, но парад компьютерных уродцев с блестящей поверхностью, компьютерная карикатура. Бойкие номера – совсем не весёлые, удар по тарелке или взвывание трубы – совсем не отчаянные, похоронный марш совсем не страшный.
Страшно становится, когда начинают петь певцы, в молодых и самодовольных голосах которых нет ничего от интонаций певцов далёких времён. В лучшем случае они напоминают голоса вокалистов альтернативного и инди-рока.
Дуэт Flanger раскопал древнюю могилу, восстановил старую ткань по кусочкам, по отдельным клеточкам... и в результате ничего достойного упоминания не обнаружил.
Mouse On Mars «Live 04» (Sonig, 2005)
Кёльнско-дюссельдорфский дуэт Mouse On Mars, который во многих уголках мира считается самым лучшим, что есть среди немецкой электронной музыки, выпустил концертный альбом.
Mouse On Mars выступают с живым барабанщиком, музыка тяжела и грувоносна. Это электронный фанк, который не знает покоя или сомнения. Грув всплывает в каждой песне: неважно, на каком оригинальном альбоме она была опубликована, все они стали звучать одинаково.
Mouse On Mars были известны в конце 90х и в начале 2000х как электронные умельцы, владеющие тонкими нюансами разных стилей, легко выстраивающие запутанные аудиоконструкции.
Ничего этого на концертном альбоме нет. Какие-то аудиобрызги, жужжание и копошение всё время оживляют картину, но доминирует забивание свай, тяжёлое барабанное бомбометание.
Как будто этот жирный грув и есть сухой остаток прошедшей эпохи.
Кёльнско-дюссельдорфский дуэт Mouse On Mars, который во многих уголках мира считается самым лучшим, что есть среди немецкой электронной музыки, выпустил концертный альбом.
Mouse On Mars выступают с живым барабанщиком, музыка тяжела и грувоносна. Это электронный фанк, который не знает покоя или сомнения. Грув всплывает в каждой песне: неважно, на каком оригинальном альбоме она была опубликована, все они стали звучать одинаково.
Mouse On Mars были известны в конце 90х и в начале 2000х как электронные умельцы, владеющие тонкими нюансами разных стилей, легко выстраивающие запутанные аудиоконструкции.
Ничего этого на концертном альбоме нет. Какие-то аудиобрызги, жужжание и копошение всё время оживляют картину, но доминирует забивание свай, тяжёлое барабанное бомбометание.
Как будто этот жирный грув и есть сухой остаток прошедшей эпохи.
Jens Friebe «in hypnose» (2005)
Это, конечно, электропоп, более того – это поп, но поп в каком-то старом смысле, когда, как кажется, он сам собой получался у проницательных и интересных молодых людей.
Йенс Фрибе сексапилен, и его голос тоже сексапилен и подвижен, песни просты, но небанальны. Есть в них блеск глаз.
Йенс Фрибе – чуть ли не единственное отрадное явление в современной немецкой поп-музыке.
Это, конечно, электропоп, более того – это поп, но поп в каком-то старом смысле, когда, как кажется, он сам собой получался у проницательных и интересных молодых людей.
Йенс Фрибе сексапилен, и его голос тоже сексапилен и подвижен, песни просты, но небанальны. Есть в них блеск глаз.
Йенс Фрибе – чуть ли не единственное отрадное явление в современной немецкой поп-музыке.
Bernadette La Hengst «La Beat» (Trikont, 2005)
Певица и сонграйтерша Бернадетт Ля Хенгст недавно переехала в Берлин из Гамбурга. Это уже её второй альбом. Бернадетт поёт по-немецки, её тексты просты, но они не настроены на мировосприятие подростков, бит вроде бы танцевален, но это не танцевальная музыка, песни очень сильно друг от друга отличаются.
Сограйтерский электропоп с текстами, претендующими на серьёзность?
В общем, да, правда, с одним большим «но».
Проблема именно в серьёзности. Бернадетт Ля Хенгст в своих текстах остаётся в пределах здравого смысла, бытового, так сказать, сознания. Её голос и те вещи, которые она говорит, воскрешают в памяти образ школьной учительницы. Она сдержанно оптимистична, она знает правильный ответ. Она хороший человек.
Нет-нет, в своём альбоме Бернадетт никого не поучает, вообще она крайне антиавторитарно настроена, она участница леворадикального уличного театра, она резко не одобряет глобализм и всё такое прочее, но я ничего не могу с собой поделать – я слышу голос школьной учительницы, которая рассказывает как будет хорошо, если будут побеждены глобализм и сексизм, а люди будут больше любить друг друга и внимательнее друг к другу относиться.
Певица и сонграйтерша Бернадетт Ля Хенгст недавно переехала в Берлин из Гамбурга. Это уже её второй альбом. Бернадетт поёт по-немецки, её тексты просты, но они не настроены на мировосприятие подростков, бит вроде бы танцевален, но это не танцевальная музыка, песни очень сильно друг от друга отличаются.
Сограйтерский электропоп с текстами, претендующими на серьёзность?
В общем, да, правда, с одним большим «но».
Проблема именно в серьёзности. Бернадетт Ля Хенгст в своих текстах остаётся в пределах здравого смысла, бытового, так сказать, сознания. Её голос и те вещи, которые она говорит, воскрешают в памяти образ школьной учительницы. Она сдержанно оптимистична, она знает правильный ответ. Она хороший человек.
Нет-нет, в своём альбоме Бернадетт никого не поучает, вообще она крайне антиавторитарно настроена, она участница леворадикального уличного театра, она резко не одобряет глобализм и всё такое прочее, но я ничего не могу с собой поделать – я слышу голос школьной учительницы, которая рассказывает как будет хорошо, если будут побеждены глобализм и сексизм, а люди будут больше любить друг друга и внимательнее друг к другу относиться.
Go:Gol «Gorymaaz» (A-Musik, 2005)
Андреас Гоголь - настоящий немец, родился и живёт в городе Брауншвайге. Андреас – киношник, снимает экспериментальные фильмы. С начала 90х записывает и музыку. Альбом «Gorymaaz» содержит записи последних десяти лет, их Андреас делал у себя дома на четырёхдорожечный магнитофон. Долгое время эти записи курсировали в кругу его друзей.
Альбом содержит 19 коротких треков, все они не похожи друг на друга. Это и не треки, и не песни, а этакие кривоватенькие штучки. У каждой - своё акустическое пространство, отпечаток саунда, которого наверное хватило бы на целый альбом.
В одной из песен Андреас нечленораздельно шепчет, нежно трогает свою гитару, которая скрипит как огромная мягкая дверь, и стучит на пишущей машинке. В других песнях он поёт голосом мультипликационного персонажа. Иногда гитарная партия напоминает рок, иногда кантри, иногда импровизационную музыку, иногда эмбиент. Вообще, гитары на этом альбоме много, гитара здесь разная. Много и непонятного баса, непонятной электроники, какого-то стука... нет, это не лес звуков, а скорее, огород.
В 90х такую музыку назвали бы лоу-фай, то есть кустарно записанной, но для сегодняшнего уха она звучит неожиданно мягко и воздушно, смазанно и приглушённо. Некоторые звуки несильно искажены, другие наоборот очень натуральны, резких контуров, которыми отличается цифровая музыка, совсем нет. Такой саунд - это подзабывшийся сегодня эффект магнитофонной кассеты.
Я сказал, что каждая песенка Андреаса Гоголя могла бы в принципе разрастись до большого альбома. Да, на первый взгляд так и кажется. Но потом понимаешь, что у этих песенок, напоминающих наброски саунда, нет сил для роста и развития.
Кажется, что все эти песенки недотянуты, им не хватает массивности и композиционности. Их мелодии какие-то ненастоящие и незапоминающиеся, эти песни начинаются на полуслове и так же обрываются, в них так и не успевает ничего произойти, ничего завязаться и загустеть. Они больше похожи на скорлупки песен, чем на настоящие песни. А ещё больше они похожи на пейзажики, которые непонятно кто непонятно зачем сфотографировал. И непонятно, что на них такое изображено.
Слушателю становится тоскливо – не оттого, что песни меланхоличные, а оттого, что они незавершённые, недодавленные.
Андреас Гоголь - настоящий немец, родился и живёт в городе Брауншвайге. Андреас – киношник, снимает экспериментальные фильмы. С начала 90х записывает и музыку. Альбом «Gorymaaz» содержит записи последних десяти лет, их Андреас делал у себя дома на четырёхдорожечный магнитофон. Долгое время эти записи курсировали в кругу его друзей.
Альбом содержит 19 коротких треков, все они не похожи друг на друга. Это и не треки, и не песни, а этакие кривоватенькие штучки. У каждой - своё акустическое пространство, отпечаток саунда, которого наверное хватило бы на целый альбом.
В одной из песен Андреас нечленораздельно шепчет, нежно трогает свою гитару, которая скрипит как огромная мягкая дверь, и стучит на пишущей машинке. В других песнях он поёт голосом мультипликационного персонажа. Иногда гитарная партия напоминает рок, иногда кантри, иногда импровизационную музыку, иногда эмбиент. Вообще, гитары на этом альбоме много, гитара здесь разная. Много и непонятного баса, непонятной электроники, какого-то стука... нет, это не лес звуков, а скорее, огород.
В 90х такую музыку назвали бы лоу-фай, то есть кустарно записанной, но для сегодняшнего уха она звучит неожиданно мягко и воздушно, смазанно и приглушённо. Некоторые звуки несильно искажены, другие наоборот очень натуральны, резких контуров, которыми отличается цифровая музыка, совсем нет. Такой саунд - это подзабывшийся сегодня эффект магнитофонной кассеты.
Я сказал, что каждая песенка Андреаса Гоголя могла бы в принципе разрастись до большого альбома. Да, на первый взгляд так и кажется. Но потом понимаешь, что у этих песенок, напоминающих наброски саунда, нет сил для роста и развития.
Кажется, что все эти песенки недотянуты, им не хватает массивности и композиционности. Их мелодии какие-то ненастоящие и незапоминающиеся, эти песни начинаются на полуслове и так же обрываются, в них так и не успевает ничего произойти, ничего завязаться и загустеть. Они больше похожи на скорлупки песен, чем на настоящие песни. А ещё больше они похожи на пейзажики, которые непонятно кто непонятно зачем сфотографировал. И непонятно, что на них такое изображено.
Слушателю становится тоскливо – не оттого, что песни меланхоличные, а оттого, что они незавершённые, недодавленные.
Strafe FR «Pianoguitar» (Staalplaat, 1995)
Музыка, на которой нет отпечатка зубов компьютерного дизайна, звучит на сегодняшний слух несколько старомодно, как будто сделанная в допотопную эпоху. Мне кажется, что это неплохо: возвращаясь в докопьютерный каменный век и вслушиваясь в тогдашние ходы мысли, можно попытаться представить себе, как могло бы пойти развитие, если компьютеры и электроника так и не появились бы на белый свет.
То есть имеет смысл возвращение в прошлое не с целью копирования тогдашнего саунда, а с целью поиска пропущенной двери, ведущей возможно в совсем иной коридор.
Может быть поэтому мне захотелось сравнить альбом Андреаса Гоголя с альбомом «Pianoguitar» дюссельдорфского дуэта Strafe FR. Strafe Fuer Rebellion переводится как «наказание за бунт». Группа принципиально не использовала никаких электронных источников звука, все записи – исключительно акустические.
Дуэт существует с конца 70х, и это очень слышно. Судя по названию, на альбоме применены звуки гитары и фортепиано, а может быть и ещё какие-нибудь, опознать их практически невозможно.
Мы имеем дело с огромным количеством композиций – целых 26 штук.
Эхо невероятно много, оттого саунд становится торжественным и многозначительным – несмотря на то, что многие звуки кажутся возникшими случайно. От этого возникает не лишённый комизма эффект – несколько железяк колотятся друг о друга, случайностью своих ударов напоминая шум ветра или падение капель дождя, но из-за общей гулкости атмосферы шум ветра и дождя превращается в напыщенную оперную сцену.
Конечно, это так называемый индастриал в его «экспериментальном» виде. Традиция анархического громыхания. Ранние Einstuerzende Neubauten были её представителями. В творчестве дуэта Strafe FR это искусство дожило до состояния изящества и утончённости.
Очень сомнительно, что кто-то сегодня ещё делает такую музыку, и звучит она сегодня не как суровая и принципиальная экспериментальная музыка, но как своего рода курьёз. Правда, я слышал, что подержанные компакт-диски со старым экспериментальным индастриалом и нойзом сегодня идут на ура. Получается, что сегодня кто-то скучает по такой музыке.
Музыка, на которой нет отпечатка зубов компьютерного дизайна, звучит на сегодняшний слух несколько старомодно, как будто сделанная в допотопную эпоху. Мне кажется, что это неплохо: возвращаясь в докопьютерный каменный век и вслушиваясь в тогдашние ходы мысли, можно попытаться представить себе, как могло бы пойти развитие, если компьютеры и электроника так и не появились бы на белый свет.
То есть имеет смысл возвращение в прошлое не с целью копирования тогдашнего саунда, а с целью поиска пропущенной двери, ведущей возможно в совсем иной коридор.
Может быть поэтому мне захотелось сравнить альбом Андреаса Гоголя с альбомом «Pianoguitar» дюссельдорфского дуэта Strafe FR. Strafe Fuer Rebellion переводится как «наказание за бунт». Группа принципиально не использовала никаких электронных источников звука, все записи – исключительно акустические.
Дуэт существует с конца 70х, и это очень слышно. Судя по названию, на альбоме применены звуки гитары и фортепиано, а может быть и ещё какие-нибудь, опознать их практически невозможно.
Мы имеем дело с огромным количеством композиций – целых 26 штук.
Эхо невероятно много, оттого саунд становится торжественным и многозначительным – несмотря на то, что многие звуки кажутся возникшими случайно. От этого возникает не лишённый комизма эффект – несколько железяк колотятся друг о друга, случайностью своих ударов напоминая шум ветра или падение капель дождя, но из-за общей гулкости атмосферы шум ветра и дождя превращается в напыщенную оперную сцену.
Конечно, это так называемый индастриал в его «экспериментальном» виде. Традиция анархического громыхания. Ранние Einstuerzende Neubauten были её представителями. В творчестве дуэта Strafe FR это искусство дожило до состояния изящества и утончённости.
Очень сомнительно, что кто-то сегодня ещё делает такую музыку, и звучит она сегодня не как суровая и принципиальная экспериментальная музыка, но как своего рода курьёз. Правда, я слышал, что подержанные компакт-диски со старым экспериментальным индастриалом и нойзом сегодня идут на ура. Получается, что сегодня кто-то скучает по такой музыке.
Albert King «Talking Blues» (Thirsty Ear, 2003)
Хочется сделать резкий шаг в сторону и завести песню, записанную американских блюзменом Албертом Кингом. Он легендарный, замечательный, и насквозь традиционный. Алберт Кинг – мастер блюз-рока, концерт, выпущенный ньюджазовым лейблом Thirsty ear, записан в 1978м.
Это было плохое время для блюза. Ритм-н-блюз сдвинулся в диско, молодёжь увлеклась панком, не то что блюз, а даже психоделический хиппи-блюз окончательно проехал, надвигались ужасные 80е.
Алберт Кинг сумел хитро модернизировать блюз, отчего он зазвучал ловко и слегка фанково, совсем не тяжеловесно. Бас округло выпячивается, духовые ставят точки акцентов, гитара тоже звучит крайне сдержанно и почти пунктирно, неярко и графично. И по-моему дико классно.
Слово «Talking» в названии альбома, наверное, имеет в виду маленькие вставки интервью с Албертом Кингом между отдельными песнями. Первый раз их слушать любопытно, а потом они раздражают. Маэстро всё равно ничего содержательного не говорит.
Хочется сделать резкий шаг в сторону и завести песню, записанную американских блюзменом Албертом Кингом. Он легендарный, замечательный, и насквозь традиционный. Алберт Кинг – мастер блюз-рока, концерт, выпущенный ньюджазовым лейблом Thirsty ear, записан в 1978м.
Это было плохое время для блюза. Ритм-н-блюз сдвинулся в диско, молодёжь увлеклась панком, не то что блюз, а даже психоделический хиппи-блюз окончательно проехал, надвигались ужасные 80е.
Алберт Кинг сумел хитро модернизировать блюз, отчего он зазвучал ловко и слегка фанково, совсем не тяжеловесно. Бас округло выпячивается, духовые ставят точки акцентов, гитара тоже звучит крайне сдержанно и почти пунктирно, неярко и графично. И по-моему дико классно.
Слово «Talking» в названии альбома, наверное, имеет в виду маленькие вставки интервью с Албертом Кингом между отдельными песнями. Первый раз их слушать любопытно, а потом они раздражают. Маэстро всё равно ничего содержательного не говорит.
Stephan Wittwer «World Of Strings» (Intakt, 1990)
Цюрихский концерт швейцарского гитариста Штефана Виттвера, состоявшийся в июле 1989 года. Штефан Виттвер играет безо всякого сопровождения. Колотит по струнам он интенсивно и анархично. Иногда его игра становится похожей на рок, но рок-мощь тут совсем не главное. Штефан Виттвер как-то ухитрялся играть грубо, даже архаично, и одновременно – крайне точно и виртуозно.
Виттвер, как и некоторые другие гитаристы-импровизаторы, в конце 90х углубился в цифровой саунд компьютера, на концертах он прогонял звук гитары сквозь компьютер, на своих альбомах препарировал гитарный звук до неузнаваемости. Получался у него импровизационный лишённый ритма эмбиент в кликс-энд-катс-духе.
Что я всем этим экскурсом в гитарную музыку хочу сказать?
Мне проще сказать, чего я не хочу сказать.
Во-первых, я вовсе не хочу сказать, что живая музыка лучше неживой.
А во-вторых, я не хочу сказать, что настоящую музыку делают настоящие мастера своего дела. Панк покончил с культом настоящих мастеров. Панк разрешил каждому начать с нуля и престать травить себя: я сверчок, я должен знать свой шесток. Не надо быть рок или джаз-виртуозом, чтобы делать музыку, гитарист Пэт Мэтэни – безусловный мастер, но никто ему не завидует. Как и не завидуют Элу Ди Меоле и многим прочим. Мастерское владение гитарой вовсе гарантирует сколь-нибудь пристойной музыки.
Цюрихский концерт швейцарского гитариста Штефана Виттвера, состоявшийся в июле 1989 года. Штефан Виттвер играет безо всякого сопровождения. Колотит по струнам он интенсивно и анархично. Иногда его игра становится похожей на рок, но рок-мощь тут совсем не главное. Штефан Виттвер как-то ухитрялся играть грубо, даже архаично, и одновременно – крайне точно и виртуозно.
Виттвер, как и некоторые другие гитаристы-импровизаторы, в конце 90х углубился в цифровой саунд компьютера, на концертах он прогонял звук гитары сквозь компьютер, на своих альбомах препарировал гитарный звук до неузнаваемости. Получался у него импровизационный лишённый ритма эмбиент в кликс-энд-катс-духе.
Что я всем этим экскурсом в гитарную музыку хочу сказать?
Мне проще сказать, чего я не хочу сказать.
Во-первых, я вовсе не хочу сказать, что живая музыка лучше неживой.
А во-вторых, я не хочу сказать, что настоящую музыку делают настоящие мастера своего дела. Панк покончил с культом настоящих мастеров. Панк разрешил каждому начать с нуля и престать травить себя: я сверчок, я должен знать свой шесток. Не надо быть рок или джаз-виртуозом, чтобы делать музыку, гитарист Пэт Мэтэни – безусловный мастер, но никто ему не завидует. Как и не завидуют Элу Ди Меоле и многим прочим. Мастерское владение гитарой вовсе гарантирует сколь-нибудь пристойной музыки.
Patrice «Nile» (Yo Mama, 2005)
Живущий в Гамбурге и поющий по-английски темнокожий юноша по имени Патрис. Патрис – сонграйтер, его океан – это ска, регги, фанк, соул, блюз, всё это не в чистом виде, но в во всевозможных комбинациях. Это вполне оправдано: соул, регги и фанк – это близкородственные вещи.
«Нил» - это великая африканская река, а точнее, поток жизни. В своих интервью Патрис говорит, что он раньше думал, что музыка может изменить мир, осмысленные тексты песен были для него очень важны, потом он разочаровался, а вот во время записи этого альбома понял, что к нему вернулся идеализм, но это идеализм взрослого человека.
Музыка Патриса мелодична и округла, каждая песня обозрима, её можно проглотить за один раз, она легко узнаваема, она вполне могла бы быть хитом. Ну, хитом не современного хит-парада, но старого. Это качество отличало регги и соул-песни классической поры.
Несколько расстраивает студийность музыки, её массивность, её безусловность. В ней нет не то что безумия или угара, в ней нет даже лёгкой перекошенности, она аранжирована и сыграна чересчур в лоб, по прописям.
Живущий в Гамбурге и поющий по-английски темнокожий юноша по имени Патрис. Патрис – сонграйтер, его океан – это ска, регги, фанк, соул, блюз, всё это не в чистом виде, но в во всевозможных комбинациях. Это вполне оправдано: соул, регги и фанк – это близкородственные вещи.
«Нил» - это великая африканская река, а точнее, поток жизни. В своих интервью Патрис говорит, что он раньше думал, что музыка может изменить мир, осмысленные тексты песен были для него очень важны, потом он разочаровался, а вот во время записи этого альбома понял, что к нему вернулся идеализм, но это идеализм взрослого человека.
Музыка Патриса мелодична и округла, каждая песня обозрима, её можно проглотить за один раз, она легко узнаваема, она вполне могла бы быть хитом. Ну, хитом не современного хит-парада, но старого. Это качество отличало регги и соул-песни классической поры.
Несколько расстраивает студийность музыки, её массивность, её безусловность. В ней нет не то что безумия или угара, в ней нет даже лёгкой перекошенности, она аранжирована и сыграна чересчур в лоб, по прописям.
Сегодня появляется много новых групп.
Сильное опасение, однако, вызывает то обстоятельство, что чаще всего новая музыка – какая-то необязательная, она довольствуется малым, понятным и известным, нет за ней высоких претензий и амбиций, нет за ней замысла, видения и высокого творческого безумия. Кажется, иных целей, кроме сентиментально-развлекательных, её творцы перед собой не ставят.
Потому обсуждать эту музыку – дело гиблое. Часто никаких других слов в голову не приходит, кроме «вот ещё один новый гитарный коллектив, он делает живенькие песенки в ненавязчивом ретро-духе».
Kaisers Chiefs «Employment» (Polydor, 2005)
Пять человек из города Лидса. Долгое время они играли нешикарный и стилистически неясный гаражный рок – безо всякого успеха. Одевались они затрапезно. Назывались они Parva. Теперь они называются «Главнокомандующие императора», выглядят элегантно, играют бритпоп. Со сногсшибающим успехом. Kaisers Chiefs в каждой песне любят спеть хором «лалала» или «нанана». Песни эти не лишены некоторой социальной иронии, песня, по которой снят видеоклип, весело кричит «я не люблю свою подругу, как же она мне обрыдла». Это известная поп-тема. Кокетливая очень тема.
Вообще, Kaisers Chiefs – как и многие прочие новые британские группы – вполне серьёзно считают, что играть точно то же самое, что и их предшественники, – это отличный ход.
Сами Kaisers Chiefs искренно почитают Oasis и называют свою музыку постпанком и артроком, играют они действительно нечто в духе ньювейва и ска. Это сознательно легкомысленная музыка для парти. Стоит за ней гордое и радостное понимание того, как на самом деле пишутся отличные британские песни. Ничего иного, кроме гордости профессионала за своё ноу хау, я в ней не слышу. Это музыка инженеров человеческих душ. Она не просто сделана по безошибочному рецепту, она к тому же реально действует – народ на концертах моментально заводится и начинает подпевать «нананана-нааа».
Пять человек из города Лидса. Долгое время они играли нешикарный и стилистически неясный гаражный рок – безо всякого успеха. Одевались они затрапезно. Назывались они Parva. Теперь они называются «Главнокомандующие императора», выглядят элегантно, играют бритпоп. Со сногсшибающим успехом. Kaisers Chiefs в каждой песне любят спеть хором «лалала» или «нанана». Песни эти не лишены некоторой социальной иронии, песня, по которой снят видеоклип, весело кричит «я не люблю свою подругу, как же она мне обрыдла». Это известная поп-тема. Кокетливая очень тема.
Вообще, Kaisers Chiefs – как и многие прочие новые британские группы – вполне серьёзно считают, что играть точно то же самое, что и их предшественники, – это отличный ход.
Сами Kaisers Chiefs искренно почитают Oasis и называют свою музыку постпанком и артроком, играют они действительно нечто в духе ньювейва и ска. Это сознательно легкомысленная музыка для парти. Стоит за ней гордое и радостное понимание того, как на самом деле пишутся отличные британские песни. Ничего иного, кроме гордости профессионала за своё ноу хау, я в ней не слышу. Это музыка инженеров человеческих душ. Она не просто сделана по безошибочному рецепту, она к тому же реально действует – народ на концертах моментально заводится и начинает подпевать «нананана-нааа».
Maximo Park «A Certain Trigger» (Warp, 2005)
И Maximo Park тоже пошёл на ура. И Maximo Park украшал обложки музыкальных журналов. Самое интригующее, что связано с этой группой, так это то обстоятельство, что её альбом выпущен электронным лейблом Warp. Кажется, это становится интересной тенденцией – электронные лейблы выпускают им несвойственную, и ранее их неинтересовавшую музыку.
Maximo Park выглядят элегантно и нетупо. В этом тоже знак новых времён – в желании выглядеть clever и smart, то есть осмысленно, интеллигентно, невульгарно.
Себя Maximo Park и своих братьев по разуму – прежде всего, Franz Ferdinand – видят как реакцию на вялый и тоскливый бритпоп последнийх лет, то есть на Radiohead и Coldplay. Обращение к живенькой и попрыгучей музыке начала 80х кажется очевидным ходом, в той музыке тоже была струя интеллигентного попа.
При этом Maximo Park – якобы эмоционально вовлечены в музыку, ироничная дистанция и холодность им чужда. Maximo Park звучат электрогитарно, они свингуют, во всю свистит электроорган.
Может быть, это и ньювейв, только ньювейв, ставший мэйнстримом, ньювэйв в переводе на другой язык. Настоящий ньювейв был куда более навороченным предприятием, мелодии и аранжировки были куда более хитрыми, голоса куда более драматическими, музыка куда более безумной.
Нет, я отказываюсь считать Maximo Park ньювейвом, скорее уж это тот же самый заунывный и неизобретательный британский поп 90х годов, Radiohead и Coldplay, только исполненные в два раза быстрее.
И Maximo Park тоже пошёл на ура. И Maximo Park украшал обложки музыкальных журналов. Самое интригующее, что связано с этой группой, так это то обстоятельство, что её альбом выпущен электронным лейблом Warp. Кажется, это становится интересной тенденцией – электронные лейблы выпускают им несвойственную, и ранее их неинтересовавшую музыку.
Maximo Park выглядят элегантно и нетупо. В этом тоже знак новых времён – в желании выглядеть clever и smart, то есть осмысленно, интеллигентно, невульгарно.
Себя Maximo Park и своих братьев по разуму – прежде всего, Franz Ferdinand – видят как реакцию на вялый и тоскливый бритпоп последнийх лет, то есть на Radiohead и Coldplay. Обращение к живенькой и попрыгучей музыке начала 80х кажется очевидным ходом, в той музыке тоже была струя интеллигентного попа.
При этом Maximo Park – якобы эмоционально вовлечены в музыку, ироничная дистанция и холодность им чужда. Maximo Park звучат электрогитарно, они свингуют, во всю свистит электроорган.
Может быть, это и ньювейв, только ньювейв, ставший мэйнстримом, ньювэйв в переводе на другой язык. Настоящий ньювейв был куда более навороченным предприятием, мелодии и аранжировки были куда более хитрыми, голоса куда более драматическими, музыка куда более безумной.
Нет, я отказываюсь считать Maximo Park ньювейвом, скорее уж это тот же самый заунывный и неизобретательный британский поп 90х годов, Radiohead и Coldplay, только исполненные в два раза быстрее.
Art Brut «Bang Bang Rock'n'Roll» (2005)
Со всех сторон слышно, что самая классная новая британская группа – это Art Brut. Ой, не знаю. По моему, это откровенно позёрский и манерный коллектив. От его музыки остаётся ощущение как от удачного ситкома – то есть от комедийной мыльной оперы. Всё в ней преувеличено, и жесты и выражения глаз, всё сделано со значением, за всем стоит ироничная ухмылка. Концерты группы – это якобы хепенинги, тексты песен – якобы не отличимы от тех, что сегодня пишут на интернетовских форумах. За всем этим проектом якобы плещется море самоиронии, абсурда и дадаизма, да и слово Art Brut означает крайне симпатичное явление – рисунки сумасшедших.
Не знаю, не знаю, если даже всё это так, то мелкое стало сегодня море абсурда, слушать эти песни противно.
Со всех сторон слышно, что самая классная новая британская группа – это Art Brut. Ой, не знаю. По моему, это откровенно позёрский и манерный коллектив. От его музыки остаётся ощущение как от удачного ситкома – то есть от комедийной мыльной оперы. Всё в ней преувеличено, и жесты и выражения глаз, всё сделано со значением, за всем стоит ироничная ухмылка. Концерты группы – это якобы хепенинги, тексты песен – якобы не отличимы от тех, что сегодня пишут на интернетовских форумах. За всем этим проектом якобы плещется море самоиронии, абсурда и дадаизма, да и слово Art Brut означает крайне симпатичное явление – рисунки сумасшедших.
Не знаю, не знаю, если даже всё это так, то мелкое стало сегодня море абсурда, слушать эти песни противно.
Hard-Fi «Stars Of CCTV» (Necessary/Atlantic, 2005)
Можно и ещё энергичнее взяться за дело. Британская же группа Hard-Fi. На обложке альбома на жёлтом фоне – чёрный силуэт следящей телекамеры... как бы перевести название «Stars Of CCTV»? Примерно так – «Поп-звёзды контролирующих телекамер». Если я правильно понимаю намёки коллег-журналистов, то Hard-Fi – это музыка простой лондонской молодёжи, которая ходит в пивные, смотрит футбол и не читает музыкальную прессу. То есть Hard-Fi – это наследники Chemical Brothers и Fatboy Slim-a. Впрочем, про них говорят, что они наследники The Clash.
Hard-Fi звучат смачно и энергично. Звук плотный и воющий. Танцевать под эту музыку, наверное, хочется. Когда грохоту становится поменьше, голоса оказываются какими-то уж совсем юношескими. Когда юноши серьёзными голосами поют о свободе, кажется, что они не понимают о чём говорят. Посмотришь на фотографию – ой, и в самом деле, молодёжь.
Можно и ещё энергичнее взяться за дело. Британская же группа Hard-Fi. На обложке альбома на жёлтом фоне – чёрный силуэт следящей телекамеры... как бы перевести название «Stars Of CCTV»? Примерно так – «Поп-звёзды контролирующих телекамер». Если я правильно понимаю намёки коллег-журналистов, то Hard-Fi – это музыка простой лондонской молодёжи, которая ходит в пивные, смотрит футбол и не читает музыкальную прессу. То есть Hard-Fi – это наследники Chemical Brothers и Fatboy Slim-a. Впрочем, про них говорят, что они наследники The Clash.
Hard-Fi звучат смачно и энергично. Звук плотный и воющий. Танцевать под эту музыку, наверное, хочется. Когда грохоту становится поменьше, голоса оказываются какими-то уж совсем юношескими. Когда юноши серьёзными голосами поют о свободе, кажется, что они не понимают о чём говорят. Посмотришь на фотографию – ой, и в самом деле, молодёжь.
Super Furry Animals «Love Kraft» (2005)
Рок-группа из Уэльса, «Love Kraft» - седьмой по счёту альбом, коллектив уже существует семь лет, и это чувствуется. К неоньювэйв-волне он не имеет отношения. Super Furry Animals покинули родной Уэльс и переселились в Бразилию, где они сначала хотели записать альбом – точнее, хотели они его записать в Испании, но там оказалось очень жарко, в Калифорнии было слишком дорого, потому они оказались в Бразилии.
Радикальное замедление своей музыки они объясняют жарой. Новый альбом Super Furry Animals похож, мне кажется, на Elecrtic Light Orchestra, звучащий под водой. Всё гладкое, ангельские голоса певцов, много струнных, музыка размерно ухает или лучше сказать – приседает.
Самыми интересное в каждой песне начинается ближе к концу, когда слова кончаются и начинается длинный полуоркестровый, полупсиходелический проигрыш, напоминающий что-то очень старое. Правда на десять-пятнадцать минут ни одного такого проигрыша не хватило.
Странный эффект – у каждой песни есть вторая половина. В глубине помещения начинается длинный ведущий в никуда психоделический коридор.
Рок-группа из Уэльса, «Love Kraft» - седьмой по счёту альбом, коллектив уже существует семь лет, и это чувствуется. К неоньювэйв-волне он не имеет отношения. Super Furry Animals покинули родной Уэльс и переселились в Бразилию, где они сначала хотели записать альбом – точнее, хотели они его записать в Испании, но там оказалось очень жарко, в Калифорнии было слишком дорого, потому они оказались в Бразилии.
Радикальное замедление своей музыки они объясняют жарой. Новый альбом Super Furry Animals похож, мне кажется, на Elecrtic Light Orchestra, звучащий под водой. Всё гладкое, ангельские голоса певцов, много струнных, музыка размерно ухает или лучше сказать – приседает.
Самыми интересное в каждой песне начинается ближе к концу, когда слова кончаются и начинается длинный полуоркестровый, полупсиходелический проигрыш, напоминающий что-то очень старое. Правда на десять-пятнадцать минут ни одного такого проигрыша не хватило.
Странный эффект – у каждой песни есть вторая половина. В глубине помещения начинается длинный ведущий в никуда психоделический коридор.
The Tears «Here Come The Tears» (2005)
Новая группа с не очень новой музыкой. The Tears – это примирительный проект основателей бритпоп-группы Suede певца Бретта Андерсона и гитариста Бернарда Батлера. Батлер покинул Suede 10 лет назад.
На альбоме «Вот появились слёзы» один очевидный хит, очень похожий на хиты Suede. Музыка звучит многоопытно, в ней много поп-шарма, идущего то ли от Дэвида Боуи, то ли от The Smiths. Тянущийся и пластичный голос Бретта Андерсена утягивает за собой, он очень взрослый, в нём много разных интонаций, это поп в каком-то старом смысле слова. Хочется переслушать таких душесогревателей как Шарль Азнавур, Хулио Иглезиас и Фрэнк Синатра, и подумать, нет ли тут параллелей? и чем таким они пронимали женщин?
Но к третьей, четвёртой песне желание с чем-то их сравнивать и тем более слушать дальше пропадает.
Новая группа с не очень новой музыкой. The Tears – это примирительный проект основателей бритпоп-группы Suede певца Бретта Андерсона и гитариста Бернарда Батлера. Батлер покинул Suede 10 лет назад.
На альбоме «Вот появились слёзы» один очевидный хит, очень похожий на хиты Suede. Музыка звучит многоопытно, в ней много поп-шарма, идущего то ли от Дэвида Боуи, то ли от The Smiths. Тянущийся и пластичный голос Бретта Андерсена утягивает за собой, он очень взрослый, в нём много разных интонаций, это поп в каком-то старом смысле слова. Хочется переслушать таких душесогревателей как Шарль Азнавур, Хулио Иглезиас и Фрэнк Синатра, и подумать, нет ли тут параллелей? и чем таким они пронимали женщин?
Но к третьей, четвёртой песне желание с чем-то их сравнивать и тем более слушать дальше пропадает.
Oasis « Don't Believe The Truth» (2005)
Новое поколение британских поп-музыкантов всё время ссылается на Oasis, интересно, почему? Потому ли только, что Oasis настолько популярны?
Мучимый этим вопросом, я попробовал послушать новый альбом Oasis «Не верь истине».
По сравнению с музыкой тех, кто смотрит на Oasis снизу вверх, он звучит широко и глубоко, доминирует простая акустическая гитара, голос утоплен в шквале музыке. Песни очень похожи на то, чем занимается новое поколение гитарных групп, но в случае Oasis песни эти звучат отчаянно и надрывно, не как прихотливый выбор модного вечернего туалета, но как единственный выход, как серьёзная музыка, как жест серьёзного и сосредоточенного человека. Никакого подмигивания и заигрывания тут нет. И давания газу тоже нет, риффы Oasis занудливы и минималистичны. С ума сойти, это как же надо вывернуть свою шею, чтобы Oasis воспринимались как серьёзная музыка.
Новое поколение британских поп-музыкантов всё время ссылается на Oasis, интересно, почему? Потому ли только, что Oasis настолько популярны?
Мучимый этим вопросом, я попробовал послушать новый альбом Oasis «Не верь истине».
По сравнению с музыкой тех, кто смотрит на Oasis снизу вверх, он звучит широко и глубоко, доминирует простая акустическая гитара, голос утоплен в шквале музыке. Песни очень похожи на то, чем занимается новое поколение гитарных групп, но в случае Oasis песни эти звучат отчаянно и надрывно, не как прихотливый выбор модного вечернего туалета, но как единственный выход, как серьёзная музыка, как жест серьёзного и сосредоточенного человека. Никакого подмигивания и заигрывания тут нет. И давания газу тоже нет, риффы Oasis занудливы и минималистичны. С ума сойти, это как же надо вывернуть свою шею, чтобы Oasis воспринимались как серьёзная музыка.
I Am Kloot «Gods and Monsters» (2005)
Вышедший ещё весной альбом группы I Am Kloot мне кажется самым приличным и содержательным изо всей волны британского рока. Таким и должен быть поп – сдержанным и искренним, завораживающим и пугающим, взвинченно нервным и слегка депрессивным. И как можно более простым и как можно менее тупым. То есть просто сделанным, даже элементарным, в каком-то смысле прозрачным, и вместе с тем затрагивающим какой-то глубокий нерв, указывающий на нечто большее и, скорее всего, по-иному и не выразимое.
I Am Kloot начинали в стиле Kings Of Convinience, то есть играли музыку тихую и сдержанную. На альбоме «Боги и чудовища» группа звучит более решительно и громко чем раньше.
Вышедший ещё весной альбом группы I Am Kloot мне кажется самым приличным и содержательным изо всей волны британского рока. Таким и должен быть поп – сдержанным и искренним, завораживающим и пугающим, взвинченно нервным и слегка депрессивным. И как можно более простым и как можно менее тупым. То есть просто сделанным, даже элементарным, в каком-то смысле прозрачным, и вместе с тем затрагивающим какой-то глубокий нерв, указывающий на нечто большее и, скорее всего, по-иному и не выразимое.
I Am Kloot начинали в стиле Kings Of Convinience, то есть играли музыку тихую и сдержанную. На альбоме «Боги и чудовища» группа звучит более решительно и громко чем раньше.
июль-декабрь 2005