The Drones «Wait Long By The River And The Bodies Of Your Enemies Will Float By» (All Tomorrow’s Parties/Lowlands, 2006)
The Drones переводится как «гулы». Австралийский квартет однако играет совсем не гул, а поначалу кажущийся старомодным блюз-рок. В конце 60х его бы наверное назвали ритм-н-блюзом. Доминирует «сырой» гитарный саунд, иногда вдалеке свистит тихий электрорган. Песни медленны и тягучи, бит прост и неприхотлив, гитары слегка искажённые, но не тяжёлые. В этих гитарах есть мясо, есть камни, есть «правда жизни».
Песни мелодичны. Конечно, это меланхоличная музыка, иногда даже угрожающе надрывная, впрочем, подростковой тоски, занудливости и сопливости в ней совсем нет.
Нет в ней и погони за фетишем «настоящего блюза». Здесь есть, скорее, какая-то гаражная мудрость. Это музыка взрослых людей, угрюмых и несговорчивых, они кажется, ничего не понимают в том, что молодёжь считает красивым, эмоциональным и стильным. Журналисты, конечно, в один голос сравнивают The Drones с разными легендарными австралийскими и совсем неавстралийскими группами – в этих списках Birthday Party, Suicide, Hank Williams, Black Flag – дело не в стилистическом сходстве, как мне кажется, а в ощущении жизни. Это музыка неудачников, алкоголиков, людей, у которых жизнь пошла не туда.
The Drones обитают в Мельбурне, существуют с 2000 года, их второй альбом называется потрясающе «Долго жди на берегу реки и тела твоих врагов проплывут мимо тебя».
The Drones переводится как «гулы». Австралийский квартет однако играет совсем не гул, а поначалу кажущийся старомодным блюз-рок. В конце 60х его бы наверное назвали ритм-н-блюзом. Доминирует «сырой» гитарный саунд, иногда вдалеке свистит тихий электрорган. Песни медленны и тягучи, бит прост и неприхотлив, гитары слегка искажённые, но не тяжёлые. В этих гитарах есть мясо, есть камни, есть «правда жизни».
Песни мелодичны. Конечно, это меланхоличная музыка, иногда даже угрожающе надрывная, впрочем, подростковой тоски, занудливости и сопливости в ней совсем нет.
Нет в ней и погони за фетишем «настоящего блюза». Здесь есть, скорее, какая-то гаражная мудрость. Это музыка взрослых людей, угрюмых и несговорчивых, они кажется, ничего не понимают в том, что молодёжь считает красивым, эмоциональным и стильным. Журналисты, конечно, в один голос сравнивают The Drones с разными легендарными австралийскими и совсем неавстралийскими группами – в этих списках Birthday Party, Suicide, Hank Williams, Black Flag – дело не в стилистическом сходстве, как мне кажется, а в ощущении жизни. Это музыка неудачников, алкоголиков, людей, у которых жизнь пошла не туда.
The Drones обитают в Мельбурне, существуют с 2000 года, их второй альбом называется потрясающе «Долго жди на берегу реки и тела твоих врагов проплывут мимо тебя».
Master Fu’s Relaxation Exercises
Музыка, записанная в 2000, неизвестно, когда выпущенная, а попавшая в руки археологов только сейчас. Упражнения по расслаблению Мастера Фу записал якобы на самом настоящем Тайване некто Дэйнил Сикамор (Danyl Sycamore), учитель из Новой Зеландии, переселившийся в Берлин.
Альбом очень короткий – 35 минут. Звенит струнный китайский инструментик, на ломаном английском старый китаец объясняет как надо расслабляться и успокаиваться согласно учению тай-чи: «Мастера Фу интересуют только лёгкие сердцем ученики. Потому расслабьтесь. Мы здесь – чтобы помочь вам как дождь - растению».
Возникает странный эффект – не знаешь, на самом ли деле это запись малоумной китайской лекции, или же это фэйк, то есть подделка, имитация. Сама по себе музыка, записанная грубо и примитивно, отлично успокаивает и утешает, на самодельную китайскую магнитофонную кассету она вполне похожа. Струнный инструментик слегка гипнотизирует, у мастера Фу располагающий к себе голос. Впрочем, во второй половине альбома с мастером Фу начинают происходить странности, его указания становятся грубо сексуальными, восточный мудрец давится, кашляет, хрипит, запись прыгает, вылезают места склейки. Это всё-таки экзотическая подделка, негромкая, но очень большая странность.
Музыка, записанная в 2000, неизвестно, когда выпущенная, а попавшая в руки археологов только сейчас. Упражнения по расслаблению Мастера Фу записал якобы на самом настоящем Тайване некто Дэйнил Сикамор (Danyl Sycamore), учитель из Новой Зеландии, переселившийся в Берлин.
Альбом очень короткий – 35 минут. Звенит струнный китайский инструментик, на ломаном английском старый китаец объясняет как надо расслабляться и успокаиваться согласно учению тай-чи: «Мастера Фу интересуют только лёгкие сердцем ученики. Потому расслабьтесь. Мы здесь – чтобы помочь вам как дождь - растению».
Возникает странный эффект – не знаешь, на самом ли деле это запись малоумной китайской лекции, или же это фэйк, то есть подделка, имитация. Сама по себе музыка, записанная грубо и примитивно, отлично успокаивает и утешает, на самодельную китайскую магнитофонную кассету она вполне похожа. Струнный инструментик слегка гипнотизирует, у мастера Фу располагающий к себе голос. Впрочем, во второй половине альбома с мастером Фу начинают происходить странности, его указания становятся грубо сексуальными, восточный мудрец давится, кашляет, хрипит, запись прыгает, вылезают места склейки. Это всё-таки экзотическая подделка, негромкая, но очень большая странность.
Kindermusik. Improvised Music By babies (Amorphon, 2005)
Этот компакт-диск на своём лейбле выпустил японский музыкант и художник Йошио Машида, несколько лет назад я посвятил ему одну из своих передач.
Компакт-диск вышел в Японии, но называется по-немецки «Kindermusik», детская музыка. Это записи самых настоящих импровизирующих детей, всем детям в момент записи ещё не исполнилось полутора лет. Дети используют разные музыкальные инструменты, объяснить что-то ребёнку в таком возрасте или тем более подать пример, как мне кажется, трудно. Детишки ведут себя вполне анархично, сумасбродно и в музыкальном плане в высшей степени независимо.
Впрочем, я не уверен, что эту музыку правильно называть анархичной – агрессии в ней нет, она небыстра, и вообще говоря не хаотична, всё происходящее можно прекрасно расслышать, некоторые пассажи более решительны, чем другие, но у всех из них есть своя стратегия, характер, определённая акустическая форма.
Честно говоря, этот компакт-диск сбивает с толку, больше всего он похож на знаменитую запись, на которой играет оркестр слонов таиландского зоопарка. В музыке детей тоже многие пассажи кажутся случайными, природными – как шум дождя или листвы, и одновременно - волшебно организованными.
Звучат и детские синтезаторы, казалось бы, как можно играть на кнопке, запускающей стандартный бит? Аои Сато запускает цикл с новой точки, давит на клавиши и стучит.
Это пример музыки, находящейся вне той или иной музыкальной традиции, детки не ориентируются на ритмическую схему, они не знают что у музыки бывает ритм, они «просто давят» на кнопки и клавиши. Случайны ли эти звуки? Нет, не похоже: дети явно слушают то, что они делают.
Этот компакт-диск на своём лейбле выпустил японский музыкант и художник Йошио Машида, несколько лет назад я посвятил ему одну из своих передач.
Компакт-диск вышел в Японии, но называется по-немецки «Kindermusik», детская музыка. Это записи самых настоящих импровизирующих детей, всем детям в момент записи ещё не исполнилось полутора лет. Дети используют разные музыкальные инструменты, объяснить что-то ребёнку в таком возрасте или тем более подать пример, как мне кажется, трудно. Детишки ведут себя вполне анархично, сумасбродно и в музыкальном плане в высшей степени независимо.
Впрочем, я не уверен, что эту музыку правильно называть анархичной – агрессии в ней нет, она небыстра, и вообще говоря не хаотична, всё происходящее можно прекрасно расслышать, некоторые пассажи более решительны, чем другие, но у всех из них есть своя стратегия, характер, определённая акустическая форма.
Честно говоря, этот компакт-диск сбивает с толку, больше всего он похож на знаменитую запись, на которой играет оркестр слонов таиландского зоопарка. В музыке детей тоже многие пассажи кажутся случайными, природными – как шум дождя или листвы, и одновременно - волшебно организованными.
Звучат и детские синтезаторы, казалось бы, как можно играть на кнопке, запускающей стандартный бит? Аои Сато запускает цикл с новой точки, давит на клавиши и стучит.
Это пример музыки, находящейся вне той или иной музыкальной традиции, детки не ориентируются на ритмическую схему, они не знают что у музыки бывает ритм, они «просто давят» на кнопки и клавиши. Случайны ли эти звуки? Нет, не похоже: дети явно слушают то, что они делают.
Sylvain Chauveau & Ensemble Nocturne
«Down To The Bone» (2005)
Мы – в сфере хорошо знакомого, даже – излишне хорошо знакомого.
Парижский музыкант Силвен Шово вместе с ансамблем Ноктюрн записал каверверсии песен группы Depeche Mode. Конечно, удивить мир каверверсией песни Depeche Mode сложно, кто только этим делом не промышлял.
Версии Сильвена Шово - сухие и строгие акустические чертежи, играют скрипка, виолончель, гитара, контрабас, кларнет, фортепиано. Плюс, разумеется, вокал. Плюс совсем немного электроники, чуть-чуть. Никаких красивостей и излишеств нет, нет никакого, так сказать, саунда. Бита тоже нет. В поп-музыке, обычно, мало нот, особенно в электро-попе, так что минимализм и холодная сдержанность получились, как кажется, сами собой. Это футуристическая салонная музыка. Мне кажутся больше всего удавшимися баллады, особенно те, которые не навязли на слуху. Наверное, если бы я никогда в жизни не слышал Depeche Mode, мне бы этот альбом понравился целиком. Оригиналы песен, вгрызшиеся в память, сильно мешают, они буквально загораживают музыку собой.
«Down To The Bone» (2005)
Мы – в сфере хорошо знакомого, даже – излишне хорошо знакомого.
Парижский музыкант Силвен Шово вместе с ансамблем Ноктюрн записал каверверсии песен группы Depeche Mode. Конечно, удивить мир каверверсией песни Depeche Mode сложно, кто только этим делом не промышлял.
Версии Сильвена Шово - сухие и строгие акустические чертежи, играют скрипка, виолончель, гитара, контрабас, кларнет, фортепиано. Плюс, разумеется, вокал. Плюс совсем немного электроники, чуть-чуть. Никаких красивостей и излишеств нет, нет никакого, так сказать, саунда. Бита тоже нет. В поп-музыке, обычно, мало нот, особенно в электро-попе, так что минимализм и холодная сдержанность получились, как кажется, сами собой. Это футуристическая салонная музыка. Мне кажутся больше всего удавшимися баллады, особенно те, которые не навязли на слуху. Наверное, если бы я никогда в жизни не слышал Depeche Mode, мне бы этот альбом понравился целиком. Оригиналы песен, вгрызшиеся в память, сильно мешают, они буквально загораживают музыку собой.
Jah Wobble «Mu» (2005)
Новый альбом выпустил очень известный англичанин – Джа Воббл, когда-то участник знаменитой постпанк-группы Public Image Limited, потом сдвинувшийся во всяческий буддизм и World music. Его новый альбом, вышедший более чем после десятилетнего перерыва, называется «Mu». Слово это восточное, обозначает такое ничто, которое весь мир.
На обложке – подозрительная псевдобуддистская круглая картинка, внутри – дзен-даб, это слово придумал сам музыкант. Сразу слышно, что это музыка 80х, в 90х даб стал совсем другим, более смелым, куда менее мирным. Дзен-даб устроен неоднородно – это старое регги, к которому добавлен слой World music, и всё вместе утоплено в гипертрофированном басу. Первая грустно свингующая песенка симпатична, потом становится всё скучнее и скучнее.
Впрочем, ругать эту музыку совсем не хочется. Говорят, что Джа Воббл разочаровался в музыке и много лет проработал водителем в метро, да-да, глубоко под землёй. Кроме того, он был страшным алкоголиком и чуть не загнулся. Сейчас он уже не пьёт и, как видно, вернулся к музыке.
Вот и хорошо.
Новый альбом выпустил очень известный англичанин – Джа Воббл, когда-то участник знаменитой постпанк-группы Public Image Limited, потом сдвинувшийся во всяческий буддизм и World music. Его новый альбом, вышедший более чем после десятилетнего перерыва, называется «Mu». Слово это восточное, обозначает такое ничто, которое весь мир.
На обложке – подозрительная псевдобуддистская круглая картинка, внутри – дзен-даб, это слово придумал сам музыкант. Сразу слышно, что это музыка 80х, в 90х даб стал совсем другим, более смелым, куда менее мирным. Дзен-даб устроен неоднородно – это старое регги, к которому добавлен слой World music, и всё вместе утоплено в гипертрофированном басу. Первая грустно свингующая песенка симпатична, потом становится всё скучнее и скучнее.
Впрочем, ругать эту музыку совсем не хочется. Говорят, что Джа Воббл разочаровался в музыке и много лет проработал водителем в метро, да-да, глубоко под землёй. Кроме того, он был страшным алкоголиком и чуть не загнулся. Сейчас он уже не пьёт и, как видно, вернулся к музыке.
Вот и хорошо.
Quintron & Miss Pussycat «Swamp Tech» (2005)
Американский дуэт Quintron & Miss Pussycat, услада для ушей, костей, позвоночников и разнообразной мускулатуры. О гормонах я вообще молчу.
Обитают Quintron & Miss Pussycat в Новом Орлеане. Играют на каком-то несложном то ли синтезаторе, то ли электроргане. Издают много криков и не меньше кривляются. Все записи сделаны в один присест, без наложения и сведения, добавлены лишь какие-то мелочи.
Музыка живая, заводная и язвительная. Гаражный трешевый электропоп, гибрид рокабилли и техно. Ужасно мелодичный, свингующий и какой-то бесшабашно смелый и самоуверенный. Мне с перепугу показалось, что мистер Квинтрон – это гений поп-музыки, каждая песня – разнузданный хит.
Тут не музыка играет человеком, а человек – музыкой.
Американский дуэт Quintron & Miss Pussycat, услада для ушей, костей, позвоночников и разнообразной мускулатуры. О гормонах я вообще молчу.
Обитают Quintron & Miss Pussycat в Новом Орлеане. Играют на каком-то несложном то ли синтезаторе, то ли электроргане. Издают много криков и не меньше кривляются. Все записи сделаны в один присест, без наложения и сведения, добавлены лишь какие-то мелочи.
Музыка живая, заводная и язвительная. Гаражный трешевый электропоп, гибрид рокабилли и техно. Ужасно мелодичный, свингующий и какой-то бесшабашно смелый и самоуверенный. Мне с перепугу показалось, что мистер Квинтрон – это гений поп-музыки, каждая песня – разнузданный хит.
Тут не музыка играет человеком, а человек – музыкой.
Pajo «Pajo» (Domino, 2005)
Список групп, в которых Дэйв Пейджо играл и которым он помогал, устрашает. Он - один из участников легендарной группы Slint, из которой якобы вышел весь приличный инди-рок 90х годов. Он играл на гитаре в Stereolab, и на басу в Royal Trux. В середине 90х он примкнул к Tortoise и записал с группой два её лучших альбома, после которых Tortoise стали вперёдсмотрящими построка.
После ухода из Tortoise Дэвид Пейджо создал несколько собственных проектов, в названиях которых всегда присутствовала буква М: Aerial M, Papa M и просто М.
Не так давно он был участником группы Zwan – провальной попытки Билли Коргана создать новую супергруппу.
Любопытный вопрос: чувствуется ли на первом сольном альбоме маэстро его длинная музыкальная история? Мне кажется, что вполне.
Альбом «Pajo», очевидным образом, сонграйтерский: серьёзный и мягкий мужской голос поёт песни под акустическую гитару. И голос и все звуки расположены близко к слушателю, оттого у альбома доверительная интонация. Гитара звучит просто и ровно, без акцентов, мелодии тоже неяркие, не очень запоминающиеся, они похожи на интонации. Мелодические изгибы настолько незаметны, насколько возможно, кажется, что музыка и не подозревает, что выпячивать мелодию песни – это её прямая задача. Кроме голоса и гитары присутствуют разнообразные пульсирующие звуки, очевидно компьютерного происхождения.
Это якобы настоящая лоу-фай запись, альбом записан целиком на переносной компьютер, применены какие-то дешёвые микрофоны и аудиопрограммы, которые были проданы вместе с компьютером. Тем не менее звуковое пространство тщательно продумано и прибрано.
Трудно сказать, скучная ли это музыка: так долго и ровно играть два едва отличающихся друг от друга гитарных аккорда может только человек, для которого минимализм, построк и эмбиент давно стали само собой разумеющимся делом.
Собственно, ничего необычного в этой музыке нет, кроме разве того, что Дэвид Пейджо не давит на педаль газа там, где надавили бы многие прочие.
Список групп, в которых Дэйв Пейджо играл и которым он помогал, устрашает. Он - один из участников легендарной группы Slint, из которой якобы вышел весь приличный инди-рок 90х годов. Он играл на гитаре в Stereolab, и на басу в Royal Trux. В середине 90х он примкнул к Tortoise и записал с группой два её лучших альбома, после которых Tortoise стали вперёдсмотрящими построка.
После ухода из Tortoise Дэвид Пейджо создал несколько собственных проектов, в названиях которых всегда присутствовала буква М: Aerial M, Papa M и просто М.
Не так давно он был участником группы Zwan – провальной попытки Билли Коргана создать новую супергруппу.
Любопытный вопрос: чувствуется ли на первом сольном альбоме маэстро его длинная музыкальная история? Мне кажется, что вполне.
Альбом «Pajo», очевидным образом, сонграйтерский: серьёзный и мягкий мужской голос поёт песни под акустическую гитару. И голос и все звуки расположены близко к слушателю, оттого у альбома доверительная интонация. Гитара звучит просто и ровно, без акцентов, мелодии тоже неяркие, не очень запоминающиеся, они похожи на интонации. Мелодические изгибы настолько незаметны, насколько возможно, кажется, что музыка и не подозревает, что выпячивать мелодию песни – это её прямая задача. Кроме голоса и гитары присутствуют разнообразные пульсирующие звуки, очевидно компьютерного происхождения.
Это якобы настоящая лоу-фай запись, альбом записан целиком на переносной компьютер, применены какие-то дешёвые микрофоны и аудиопрограммы, которые были проданы вместе с компьютером. Тем не менее звуковое пространство тщательно продумано и прибрано.
Трудно сказать, скучная ли это музыка: так долго и ровно играть два едва отличающихся друг от друга гитарных аккорда может только человек, для которого минимализм, построк и эмбиент давно стали само собой разумеющимся делом.
Собственно, ничего необычного в этой музыке нет, кроме разве того, что Дэвид Пейджо не давит на педаль газа там, где надавили бы многие прочие.
Chikinki «Lick Your Ticket» (Kitty Yo, 2005)
Чтобы составить себе представление, что значит при каждой возможности давить на газ, выпучивать саунд на каждом повороте и создавать тем самым эффект эмоциональности и даже драйва, достаточно бросить взгляд на британскую группу Chikinki.
Chikinki – одна из большого количества новых гитарных групп, про каждую из которых говорят, что именно она – это открытие момента и бомба сезона, именно на ней сошёлся клином белый свет. Восторгов по поводу того, какая замечательная группа Chikinki очень много.
Chikinki – это пять человек из Бристоля, это уже немалый повод для некоторой ностальгии. У Chikinki нет бас-гитариста, зато есть два клавишника. Барабанщик живой, он вполне в курсе того, что происходило в клубной музыке в последнее десятилетие. Когда врубаются громкие и тягучие синтезаторы, группа начинает напоминать нечто электропоповое и вполне танцевальное. Песни свингуют и извиваются. Риффы – что гитарные, что синтезаторные -просты и эффективны. Голос певца тянется и захлёбывается – как у певцов той давно прошедшей эпохи, когда не надо было никому объяснять, почему ты любишь рок.
Если такого сорта группы и в самом деле пошли косяком, то я думаю, что это хорошо. Наверное, внимательно вслушиваться в Chikinki нельзя, но зато их вполне можно любить.
Чтобы составить себе представление, что значит при каждой возможности давить на газ, выпучивать саунд на каждом повороте и создавать тем самым эффект эмоциональности и даже драйва, достаточно бросить взгляд на британскую группу Chikinki.
Chikinki – одна из большого количества новых гитарных групп, про каждую из которых говорят, что именно она – это открытие момента и бомба сезона, именно на ней сошёлся клином белый свет. Восторгов по поводу того, какая замечательная группа Chikinki очень много.
Chikinki – это пять человек из Бристоля, это уже немалый повод для некоторой ностальгии. У Chikinki нет бас-гитариста, зато есть два клавишника. Барабанщик живой, он вполне в курсе того, что происходило в клубной музыке в последнее десятилетие. Когда врубаются громкие и тягучие синтезаторы, группа начинает напоминать нечто электропоповое и вполне танцевальное. Песни свингуют и извиваются. Риффы – что гитарные, что синтезаторные -просты и эффективны. Голос певца тянется и захлёбывается – как у певцов той давно прошедшей эпохи, когда не надо было никому объяснять, почему ты любишь рок.
Если такого сорта группы и в самом деле пошли косяком, то я думаю, что это хорошо. Наверное, внимательно вслушиваться в Chikinki нельзя, но зато их вполне можно любить.
Puffinboy «Make Motion Matter» (Foolproof, 2005)
Сложно описать, что это такое: похоже на живую группу, судя по живым барабанам, гитаре и клавишным, но скорее всего это всё таки не живая группа. Музыка – редкостная мешанина разных звуков, которые наслаиваются в причудливые нагромождения. При этом звучит всё вполне органично. Чувствуется фанк и электро, но царят псевдокосмические звуки, бульканье примитивных электроприборов и голоса, которые что-то рассказывают. То, что это непростая музыка понимаешь, когда замечаешь, что солирующих инструментов и нет, музыка движется вперёд не за счёт развития сольных партий, но за счёт хитрой увязанности отдельных компонент.
Мне слышится в музыке Puffinboy (а это британский проект), возможно и несправедливо, неясный немецкий след, влияние таких музыкантов как Феликс Кубин, Schlammpeitziger или FX Randomiz. Правда, если Феликс Кубин, Schlammpeitziger и FX Randomiz и делают дурацкий диско-поп, то это дурацкий диско-поп взрослых и ответственных людей. А Puffinboy движется в ту же сторону, но ничем себя не сдерживает и перегрузок совсем не боится. Молодой ещё, наверное.
Сложно описать, что это такое: похоже на живую группу, судя по живым барабанам, гитаре и клавишным, но скорее всего это всё таки не живая группа. Музыка – редкостная мешанина разных звуков, которые наслаиваются в причудливые нагромождения. При этом звучит всё вполне органично. Чувствуется фанк и электро, но царят псевдокосмические звуки, бульканье примитивных электроприборов и голоса, которые что-то рассказывают. То, что это непростая музыка понимаешь, когда замечаешь, что солирующих инструментов и нет, музыка движется вперёд не за счёт развития сольных партий, но за счёт хитрой увязанности отдельных компонент.
Мне слышится в музыке Puffinboy (а это британский проект), возможно и несправедливо, неясный немецкий след, влияние таких музыкантов как Феликс Кубин, Schlammpeitziger или FX Randomiz. Правда, если Феликс Кубин, Schlammpeitziger и FX Randomiz и делают дурацкий диско-поп, то это дурацкий диско-поп взрослых и ответственных людей. А Puffinboy движется в ту же сторону, но ничем себя не сдерживает и перегрузок совсем не боится. Молодой ещё, наверное.
Freeform «Outside In» (Skam, 2005)
Это продукт усилий одного человека – англичанина Саймона Пайка, его записи выходили на огромном количестве лейблов, список которых заставляет предположить нечто мягкое, клубное и ай-ди-эмовское. Релизов у Саймона много, но вот полновесный альбом – всего второй в жизни.
Инструментов и стилей задействована масса, Саймон к тому же и поёт, всё вполне милое и журчащее, музыка покачивается и поскрипывает. Разнохарактерные звуки вроде бы смотрят в разные стороны, но напряжения между ними не возникает, они сплетены в миролюбивую косичку, которая держится на строгом бите барабана.
Ловлю себя на том, что хочется не вслушиваться в эту музыку и описывать найденные в ней странности, но, скорее, тоскливо размышлять на такую вот тему: как такой опытный и мастеровитый саунддизайнер не слышит очевидных вещей? Простой и скучный бит проступает сквозь все украшения. А разнообразным звукам как-то так ловко отпилены все зубы и когти, что они ведут себя все одинаково и вполне благообразно.
Это продукт усилий одного человека – англичанина Саймона Пайка, его записи выходили на огромном количестве лейблов, список которых заставляет предположить нечто мягкое, клубное и ай-ди-эмовское. Релизов у Саймона много, но вот полновесный альбом – всего второй в жизни.
Инструментов и стилей задействована масса, Саймон к тому же и поёт, всё вполне милое и журчащее, музыка покачивается и поскрипывает. Разнохарактерные звуки вроде бы смотрят в разные стороны, но напряжения между ними не возникает, они сплетены в миролюбивую косичку, которая держится на строгом бите барабана.
Ловлю себя на том, что хочется не вслушиваться в эту музыку и описывать найденные в ней странности, но, скорее, тоскливо размышлять на такую вот тему: как такой опытный и мастеровитый саунддизайнер не слышит очевидных вещей? Простой и скучный бит проступает сквозь все украшения. А разнообразным звукам как-то так ловко отпилены все зубы и когти, что они ведут себя все одинаково и вполне благообразно.
John Tejada & Arian Leviste «Back For Basics» ([Palette Recordings, 2005)
Это уже 13й альбом Джона Техада, Джон наплодил музыки во всех мыслимых стилях – техно, хаус, хип-хоп, драм-н-бэйсс, электроника и индитроника.
Первоосновой, к которой возвращаются, судя по названию, мэтры, оказывается, как и следовало ожидать, ритм-машина, синтезаторный бас, электро-угловатость и туповатый синтезаторный же рифф.
Калифорниец Джон Техада не танцует, но очевидно, хорошо знает, что танцующим для счастья надо.
Звуков мало, но это не совсем минимал техно, бас слишком жирный и извивающийся, а настроение хотя и меняется от трека к треку, но в целом остаётся радостным и мускулистым. Странные изгибы появляются ближе к концу треков, но поиска непривычных звуков совсем нет. Синтезатору разрешают криво ухмыльнуться только на четвёртой минуте трека – наверное, чтобы утомлённые калифорнийским солнцем танцоры не заснули на марше.
Мне кажется, что продюсеры такого сорта музыки чем-то похожи на профессоров, владеющих древним, так называемым мёртвым, языком, древнеегипетским или ассирийским.
Это уже 13й альбом Джона Техада, Джон наплодил музыки во всех мыслимых стилях – техно, хаус, хип-хоп, драм-н-бэйсс, электроника и индитроника.
Первоосновой, к которой возвращаются, судя по названию, мэтры, оказывается, как и следовало ожидать, ритм-машина, синтезаторный бас, электро-угловатость и туповатый синтезаторный же рифф.
Калифорниец Джон Техада не танцует, но очевидно, хорошо знает, что танцующим для счастья надо.
Звуков мало, но это не совсем минимал техно, бас слишком жирный и извивающийся, а настроение хотя и меняется от трека к треку, но в целом остаётся радостным и мускулистым. Странные изгибы появляются ближе к концу треков, но поиска непривычных звуков совсем нет. Синтезатору разрешают криво ухмыльнуться только на четвёртой минуте трека – наверное, чтобы утомлённые калифорнийским солнцем танцоры не заснули на марше.
Мне кажется, что продюсеры такого сорта музыки чем-то похожи на профессоров, владеющих древним, так называемым мёртвым, языком, древнеегипетским или ассирийским.
Isolée «We Are Monster» (Playhouse, 2005)
Слово Isolée переводится как «изолированная». «Изолированная» - это живущий в Гамбурге Райко Мюллер. «Мы – чудовища» - его второй альбом, первый вышел пять лет назад, он был встречен на ура. Перед продюсером стояла большая проблема второго альбома – каким он должен быть. В то, что альбом сам собой получается, как бы по наитию, Райко не верит. Необходимость выдать продолжение после эффектного начала его надолго парализовала.
И где-то тут, как мне кажется, и закопана разница между калифорнийским и немецким техно. Калифорнийское техно делает вид, что такая музыка – само собой разумеющееся дело, немецкое техно отдаёт себе отчёт в наличии большого количества разных проблем и сомнительных ситуаций. В нём куда меньше самогипноза.
Размышления и эксперименты привели Райко Мюллера к тому, что он записал альбом, приближающийся к инди-року – то есть с вокалом, песнями, гитарами. Его лейбл Playhouse раскритиковал демо-запись в клочья. Неудачный альбом был глубоко спрятан, но его влияние сказалось в новых треках Isolée, сквозь которые кое-где проглядывают эскизы несостоявшихся песен, слышны голоса, звуки гитары.
Поэт сказал, что техно – это ритмический фундамент, выползший из-под поп-музыки. Техно проекта Isolée попыталось снова подползти под куда более человеческую поп-музыку, но у него не получилось. Однако осталось желание избежать своей судьбы. Оттого так грустно ему.
Никак невозможно догадаться, какие такие инди-рок-песни бросили свою тень на Isolée, кажется, что они были и не особенно хороши, не стоило о них мечтать и к ним стремиться. Как и все мы, техно не должно получать в свои руки предмет своих мечтаний.
Слово Isolée переводится как «изолированная». «Изолированная» - это живущий в Гамбурге Райко Мюллер. «Мы – чудовища» - его второй альбом, первый вышел пять лет назад, он был встречен на ура. Перед продюсером стояла большая проблема второго альбома – каким он должен быть. В то, что альбом сам собой получается, как бы по наитию, Райко не верит. Необходимость выдать продолжение после эффектного начала его надолго парализовала.
И где-то тут, как мне кажется, и закопана разница между калифорнийским и немецким техно. Калифорнийское техно делает вид, что такая музыка – само собой разумеющееся дело, немецкое техно отдаёт себе отчёт в наличии большого количества разных проблем и сомнительных ситуаций. В нём куда меньше самогипноза.
Размышления и эксперименты привели Райко Мюллера к тому, что он записал альбом, приближающийся к инди-року – то есть с вокалом, песнями, гитарами. Его лейбл Playhouse раскритиковал демо-запись в клочья. Неудачный альбом был глубоко спрятан, но его влияние сказалось в новых треках Isolée, сквозь которые кое-где проглядывают эскизы несостоявшихся песен, слышны голоса, звуки гитары.
Поэт сказал, что техно – это ритмический фундамент, выползший из-под поп-музыки. Техно проекта Isolée попыталось снова подползти под куда более человеческую поп-музыку, но у него не получилось. Однако осталось желание избежать своей судьбы. Оттого так грустно ему.
Никак невозможно догадаться, какие такие инди-рок-песни бросили свою тень на Isolée, кажется, что они были и не особенно хороши, не стоило о них мечтать и к ним стремиться. Как и все мы, техно не должно получать в свои руки предмет своих мечтаний.
Malcolm Middleton «Into the woods» (Chemikal Underground, 2005)
В качестве примера того, что техно вряд ли могло иметь в виду – сольный альбом Малколма Миддлтона – половины британского инди-дуэта Arab Strap. Музыка мрачна, но энергична. Это энергичная и уверенная в своём деле меланхолия, если такое вообще бывает на свете. Впрочем, песня вот называется «Одиночество сияет». Одиночество сияет, я же говорил.
Интересный голос у Малколма. Что-то в нём есть. Долго, однако, слушать сложно.
В качестве примера того, что техно вряд ли могло иметь в виду – сольный альбом Малколма Миддлтона – половины британского инди-дуэта Arab Strap. Музыка мрачна, но энергична. Это энергичная и уверенная в своём деле меланхолия, если такое вообще бывает на свете. Впрочем, песня вот называется «Одиночество сияет». Одиночество сияет, я же говорил.
Интересный голос у Малколма. Что-то в нём есть. Долго, однако, слушать сложно.
Tiger Tunes «Absolutely worthless compared to important books» (V2, 2005)
Альбом называется не без кокетства: «Абсолютный хлам по сравнению с важными книгами».
Датчане из Tiger Tunes хотят, как кажется, делать смешную и даже дурацкую музыку, с дурацкими инфантильными звуками и какими-то непропорциональными мелодиями, напоминающими прогрессив-рок, пением хором, сменой ритмов и постоянно пиликающим на переднем плане детским электроорганчиком.
Всё это замечательно, только музыка звучит вовсе не легкомысленно, а тяжеловесно, барабаны должны были бы быть другими, и пожалуйста поменьше баса. И вообще очень похоже, что ребята придумали себе саунд и давай изображать из себя эксцентриков и фриков. А настоящих неожиданностей и неконвенциональностей на альбоме и нет.
Альбом называется не без кокетства: «Абсолютный хлам по сравнению с важными книгами».
Датчане из Tiger Tunes хотят, как кажется, делать смешную и даже дурацкую музыку, с дурацкими инфантильными звуками и какими-то непропорциональными мелодиями, напоминающими прогрессив-рок, пением хором, сменой ритмов и постоянно пиликающим на переднем плане детским электроорганчиком.
Всё это замечательно, только музыка звучит вовсе не легкомысленно, а тяжеловесно, барабаны должны были бы быть другими, и пожалуйста поменьше баса. И вообще очень похоже, что ребята придумали себе саунд и давай изображать из себя эксцентриков и фриков. А настоящих неожиданностей и неконвенциональностей на альбоме и нет.
Pascal Of Bollywood (Naïve, 2005)
Яркий, пёстрый, прямо психоделически выглядящий компакт-диск, который выпустил некто Pascal Of Bollywood. Он поёт песни из индийских фильмов, Болливуд – это конгломерат киностудий в Бомбее.
Эти песни можно было бы назвать китчем, не будь они так бесстыжи и несдержанны. Альбом записан в Бомбее под присмотром местного продюсера, использован максимально возможный арсенал местной красоты – синтезаторы, электрифицированные ситары, флейты, разнообразные ударные.
Оркестр из тридцати скрипачей. Такого же размера хор. Плюс несколько знаменитых кино-певиц. Ритм-машины, выстукивающие диско, присутствуют тоже выше всякой меры.
Запись звонка и сиятельна. Она явно прошла сквозь компьютер, и изо всех сил стремится соответствовать мифическому высокому западному стандарту.
Надо сказать, что у неё это вполне получается. Иногда она звучит действительно как продвинутая электронная музыка.
Не очень понятно, как к этим песням относиться. С одной стороны – это чёрт знает что за пределами приличия, с другой – они сварганены с невероятным энтузиазмом и вполне последовательно. Наверное, эта последовательность и смущает больше всего: наш вкус говорит нам, что мы имеем дело с подделкой, обманом, коммерцией, но мы не можем не признать, что это бомба, это взрыв.
Когда развесистая клюква достигает таких масштабов, не знаешь, что и думать.
Паскаль из Болливуда – настоящий парижанин, его зовут Паскаль Эни, он сын эмигранта из Алжира. Паскаль окончил консерваторию и писал песни в духе Эдит Пиаф и Жака Бреля. В качестве стихов он использовал тексты Артюра Рембо, Поля Верлена, Фридриха Ницше и Данте Алигьери. Певец выступал перед крайне малым кругом поклонников, так сказать, «элитарного шансона».
В 1987м Паскаль вместе со своим приятелем-ботаником попал в Малайзию, и на рынке города Куала-лумпур купил кассету с индийскими кинохитами. Эта кассета поразила его в самое сердце. Вернувшись в Париж, Паскаль начал брать в Сорбонне уроки хинди, бенгальского и тамильского языков – не для того, чтобы на них говорить, но для того чтобы правильно произносить тексты песен и понимать, что ты вообще поёшь.
Паскаль переслушал две тысячи кинопесен и отобрал 50 из них. Их текст он выучил наизусть. До него никакой европеец не делал ничего подобного. Уже первый маленький концерт в Индии вызвал у публики настоящую истерику. Паскаль быстро стал звездой – у него мягкий и подвижный голос, который может струиться и переливаться, песни, которые он поёт, относятся к золотому фонду Болливуда, при этом на компакт-дисках этих старых песен нет.
Сам из себя он – изящный и элегантный тип, как будто вышедший из индийского кино: он ярко одевается, его манеры приторно-сладки, он в восторге от любого китча. Популярности Паскаля способствовало и то, что он работал со знаменитым продюсером Пиарелалом. Пиарелал принял участие в написании саундтреков к 500 фильмам, он автор 5 тысяч песен, практически все из которых были забыты так же быстро, как и сочинены.
Конечно, компакт-диск Паскаля из Болливуда – это музыкальный треш-небоскрёб. С другой стороны, проект французского музыканта длится уже 17 лет, лишь через 17 лет после того, как он понял, что это надо петь, вышел его дебютный компакт-диск. На гастроли в Индию Паскаль ездил шесть раз. Вообще говоря, он приложил титаническое усилие. Треш вроде бы делается куда быстрее.
Яркий, пёстрый, прямо психоделически выглядящий компакт-диск, который выпустил некто Pascal Of Bollywood. Он поёт песни из индийских фильмов, Болливуд – это конгломерат киностудий в Бомбее.
Эти песни можно было бы назвать китчем, не будь они так бесстыжи и несдержанны. Альбом записан в Бомбее под присмотром местного продюсера, использован максимально возможный арсенал местной красоты – синтезаторы, электрифицированные ситары, флейты, разнообразные ударные.
Оркестр из тридцати скрипачей. Такого же размера хор. Плюс несколько знаменитых кино-певиц. Ритм-машины, выстукивающие диско, присутствуют тоже выше всякой меры.
Запись звонка и сиятельна. Она явно прошла сквозь компьютер, и изо всех сил стремится соответствовать мифическому высокому западному стандарту.
Надо сказать, что у неё это вполне получается. Иногда она звучит действительно как продвинутая электронная музыка.
Не очень понятно, как к этим песням относиться. С одной стороны – это чёрт знает что за пределами приличия, с другой – они сварганены с невероятным энтузиазмом и вполне последовательно. Наверное, эта последовательность и смущает больше всего: наш вкус говорит нам, что мы имеем дело с подделкой, обманом, коммерцией, но мы не можем не признать, что это бомба, это взрыв.
Когда развесистая клюква достигает таких масштабов, не знаешь, что и думать.
Паскаль из Болливуда – настоящий парижанин, его зовут Паскаль Эни, он сын эмигранта из Алжира. Паскаль окончил консерваторию и писал песни в духе Эдит Пиаф и Жака Бреля. В качестве стихов он использовал тексты Артюра Рембо, Поля Верлена, Фридриха Ницше и Данте Алигьери. Певец выступал перед крайне малым кругом поклонников, так сказать, «элитарного шансона».
В 1987м Паскаль вместе со своим приятелем-ботаником попал в Малайзию, и на рынке города Куала-лумпур купил кассету с индийскими кинохитами. Эта кассета поразила его в самое сердце. Вернувшись в Париж, Паскаль начал брать в Сорбонне уроки хинди, бенгальского и тамильского языков – не для того, чтобы на них говорить, но для того чтобы правильно произносить тексты песен и понимать, что ты вообще поёшь.
Паскаль переслушал две тысячи кинопесен и отобрал 50 из них. Их текст он выучил наизусть. До него никакой европеец не делал ничего подобного. Уже первый маленький концерт в Индии вызвал у публики настоящую истерику. Паскаль быстро стал звездой – у него мягкий и подвижный голос, который может струиться и переливаться, песни, которые он поёт, относятся к золотому фонду Болливуда, при этом на компакт-дисках этих старых песен нет.
Сам из себя он – изящный и элегантный тип, как будто вышедший из индийского кино: он ярко одевается, его манеры приторно-сладки, он в восторге от любого китча. Популярности Паскаля способствовало и то, что он работал со знаменитым продюсером Пиарелалом. Пиарелал принял участие в написании саундтреков к 500 фильмам, он автор 5 тысяч песен, практически все из которых были забыты так же быстро, как и сочинены.
Конечно, компакт-диск Паскаля из Болливуда – это музыкальный треш-небоскрёб. С другой стороны, проект французского музыканта длится уже 17 лет, лишь через 17 лет после того, как он понял, что это надо петь, вышел его дебютный компакт-диск. На гастроли в Индию Паскаль ездил шесть раз. Вообще говоря, он приложил титаническое усилие. Треш вроде бы делается куда быстрее.
Inside Deep Note Vol. 2 (OST Grammofonpladen, 2005)
Музыка из эротических фильмов 70х годов. Это уже третий компакт-диск такого сорта, выпускаемый шведским лейблом. Первый назывался «Deep Note», второй – «Внутри глубокой ноты», и вот вышел «Внутри глубокой ноты, вторая часть». Всё это лёгкий инструментальный фанк.
На обложке компакт-диска написано, что выяснить что-либо об этой музыке практически невозможно, ни её авторы, ни исполнители на оригинальных плёнках не указаны. Почему? Во-первых, это не имело никакого значения.
Это крайне любопытный момент, музыка без авторов. Впрочем, почему бы и нет? Ведь нас не удивляет, что у очень многих предметов – скажем, у дрели или у автомобиля - нет автора. Техно пыталось одно время делать вид, что у техно-треков тоже нет авторов, но это было кокетством.
Главной же причиной, по которой у музыки из эротических фильмов не указано создателей, была та, что никто не хотел славы порномузыкантов. При этом многие известные музыканты, карабкаясь в гору своей карьеры или уже спускаясь с этой горы, участвовали в записи саундтреков к фильмам для взрослых.
На многих коробках с плёнками не указаны не только исполнители и композиторы, но отсутствует и название фильма. Музыканты обычно фильма не видели, композитору сообщалось, сколько минут и в каком настроении он должен сочинить. Во время монтажа фильма из записанной музыки вырезались и склеивались вместе куски, часто пассажи повторялись много раз.
Треки для компакт-диска «Inside Deep Note Vol. 2» были собраны в нескольких вновь открытых музыкальных собраниях – как европейских, так и американских, издатели переслушали и пережарили бесконечное количество аналоговой плёнки. Пережарили они её в том смысле, что старые магнитные плёнки надо нагревать в печи, чтобы остановить осыпание намагниченного слоя – со старыми плёнками это происходит постоянно.
Чем больше слушаешь эту музыку, тем необычнее она кажется. Она была задумана как функциональная, как музыка заднего плана, её задача - поддерживать настроение, то есть она близка к эмбиенту. И по своей конструкции она – эмбиент, в ней нет контрастов, нет стыков, звук идёт ровным, практически неизменным потоком, всё сыграно крайне просто. Можно предположить, что её авторы не вкладывали душу, не тратили много времени на размышления и переделки, довольствуясь только тем, что необходимо. Ведь они работали в ситуации, когда запись такой музыки была постыдным делом, делавшимся исключительно в целях зарабатывания денег и, как можно предположить, заказчик был безразличен к тонкостям и изыскам.
Но может быть, думается мне, что именно сугубо антитворческая атмосфера, сопровождавшая создание этой музыки, и привела к тому, что она стала такой простой, эффективной и привлекательной, в ней нет ничего лишнего, её шарм неотразим. Это ничего их себя не изображает и не выпендривается, в отличие от позднего эмбиента и изи лиснинга.
Музыка из эротических фильмов 70х годов. Это уже третий компакт-диск такого сорта, выпускаемый шведским лейблом. Первый назывался «Deep Note», второй – «Внутри глубокой ноты», и вот вышел «Внутри глубокой ноты, вторая часть». Всё это лёгкий инструментальный фанк.
На обложке компакт-диска написано, что выяснить что-либо об этой музыке практически невозможно, ни её авторы, ни исполнители на оригинальных плёнках не указаны. Почему? Во-первых, это не имело никакого значения.
Это крайне любопытный момент, музыка без авторов. Впрочем, почему бы и нет? Ведь нас не удивляет, что у очень многих предметов – скажем, у дрели или у автомобиля - нет автора. Техно пыталось одно время делать вид, что у техно-треков тоже нет авторов, но это было кокетством.
Главной же причиной, по которой у музыки из эротических фильмов не указано создателей, была та, что никто не хотел славы порномузыкантов. При этом многие известные музыканты, карабкаясь в гору своей карьеры или уже спускаясь с этой горы, участвовали в записи саундтреков к фильмам для взрослых.
На многих коробках с плёнками не указаны не только исполнители и композиторы, но отсутствует и название фильма. Музыканты обычно фильма не видели, композитору сообщалось, сколько минут и в каком настроении он должен сочинить. Во время монтажа фильма из записанной музыки вырезались и склеивались вместе куски, часто пассажи повторялись много раз.
Треки для компакт-диска «Inside Deep Note Vol. 2» были собраны в нескольких вновь открытых музыкальных собраниях – как европейских, так и американских, издатели переслушали и пережарили бесконечное количество аналоговой плёнки. Пережарили они её в том смысле, что старые магнитные плёнки надо нагревать в печи, чтобы остановить осыпание намагниченного слоя – со старыми плёнками это происходит постоянно.
Чем больше слушаешь эту музыку, тем необычнее она кажется. Она была задумана как функциональная, как музыка заднего плана, её задача - поддерживать настроение, то есть она близка к эмбиенту. И по своей конструкции она – эмбиент, в ней нет контрастов, нет стыков, звук идёт ровным, практически неизменным потоком, всё сыграно крайне просто. Можно предположить, что её авторы не вкладывали душу, не тратили много времени на размышления и переделки, довольствуясь только тем, что необходимо. Ведь они работали в ситуации, когда запись такой музыки была постыдным делом, делавшимся исключительно в целях зарабатывания денег и, как можно предположить, заказчик был безразличен к тонкостям и изыскам.
Но может быть, думается мне, что именно сугубо антитворческая атмосфера, сопровождавшая создание этой музыки, и привела к тому, что она стала такой простой, эффективной и привлекательной, в ней нет ничего лишнего, её шарм неотразим. Это ничего их себя не изображает и не выпендривается, в отличие от позднего эмбиента и изи лиснинга.
«Lubuaku»
Orchestre Tout Puissant Likembe Konono No. 1 de Mingiedi (2005)
«Играй на чудовищной громкости» написано на компакт-диске с концертным выступлением в Голландии в 2003м году оркестра Кононо номер один из города Киншасы, Конго.
Оркестр Кононо номер один существует уже 25 лет, музыка, проверенная временем.
25 лет возглавляет оркестр Мингиди Мавангу. Он играет на электрифицированном ликембе, этот же инструмент называют ещё санза. Это плоский ящичек, на котором укреплены длинные металлические язычки, их делают из расплющенных спиц мотоциклетного колеса. Большие пальцы правой и левой руки цепляют и отпускают язычки, те издают резкий дребезжащий звук. Это распространённый в Африке инструмент.
Электрифицированный архаичный инструмент – вещь непростая.
Всё сделано своими руками. Звукосниматели изготовлены из кусков автомобильного стартёра, обмотанных медной проволокой. Применяются деревянные микрофоны, а также самодельные разъёмы. Работает электрофранкенштейн от автомобильного аккумулятора мощностью в 25 ватт.
Оркестр играет быструю, резкую и полную искажений музыку. Куда больше она похожа на звучание оркестра отрывисто звякающих электрогитар, чем на традиционную музыку Африки. Тем не менее, у неё вполне этнические корни.
Ликембе разделены на солирующий, сопровождающий и бас, плюс три ударника, два певца, три танцовщицы и один загадочно перемещающийся по сцене «президент». Тексты песен остро критичны, они ругают порядки в родном Конго.
В Голландии оркестр Кононо номер один выступал в рок-клубе, это был первый визит коллектива в Европу. Публика была вне себя.
Запись была переиздана лейблом Crammed Disc под именем «Congotronics», вышел уже второй Конготроникс с другими электрогруппами из Киншасы.
Картинки и вообще окружающая обстановка крайне впечатляют:
http://www.crammed.be/craworld/crw27/e/index.htm
Orchestre Tout Puissant Likembe Konono No. 1 de Mingiedi (2005)
«Играй на чудовищной громкости» написано на компакт-диске с концертным выступлением в Голландии в 2003м году оркестра Кононо номер один из города Киншасы, Конго.
Оркестр Кононо номер один существует уже 25 лет, музыка, проверенная временем.
25 лет возглавляет оркестр Мингиди Мавангу. Он играет на электрифицированном ликембе, этот же инструмент называют ещё санза. Это плоский ящичек, на котором укреплены длинные металлические язычки, их делают из расплющенных спиц мотоциклетного колеса. Большие пальцы правой и левой руки цепляют и отпускают язычки, те издают резкий дребезжащий звук. Это распространённый в Африке инструмент.
Электрифицированный архаичный инструмент – вещь непростая.
Всё сделано своими руками. Звукосниматели изготовлены из кусков автомобильного стартёра, обмотанных медной проволокой. Применяются деревянные микрофоны, а также самодельные разъёмы. Работает электрофранкенштейн от автомобильного аккумулятора мощностью в 25 ватт.
Оркестр играет быструю, резкую и полную искажений музыку. Куда больше она похожа на звучание оркестра отрывисто звякающих электрогитар, чем на традиционную музыку Африки. Тем не менее, у неё вполне этнические корни.
Ликембе разделены на солирующий, сопровождающий и бас, плюс три ударника, два певца, три танцовщицы и один загадочно перемещающийся по сцене «президент». Тексты песен остро критичны, они ругают порядки в родном Конго.
В Голландии оркестр Кононо номер один выступал в рок-клубе, это был первый визит коллектива в Европу. Публика была вне себя.
Запись была переиздана лейблом Crammed Disc под именем «Congotronics», вышел уже второй Конготроникс с другими электрогруппами из Киншасы.
Картинки и вообще окружающая обстановка крайне впечатляют:
http://www.crammed.be/craworld/crw27/e/index.htm
Sons And Daughters «Repulsion box» (2005)
Инди-группа из Глазго, Cыновья и дочери, якобы относится к новой струе рока, вышедшей на поверхность после успеха группы Franz Ferdinand.
Певица поёт голосом, не лишённым издевательского шарма, сразу веришь, что таким голосом она и разговаривает, это несомненная удача.
В песнях чередуются моменты лёгкие, то есть без гитар, с моментами, когда гитары врубаются на полную мощь.
Музыка кажется тяжеловесной и неспешной. Я подумал, может, музыка станет поживее, если уменьшить басы – но не помогло.
Я не знаю, замечают ли поклонники этой музыки её неподъёмность, её неловкость и негибкость.
Желание нового поколения музыкантов делать музыку простую и живую можно только приветствовать. Готовность смириться с тем, что музыка при этом получается какая-то плоская, расстраивает.
Инди-группа из Глазго, Cыновья и дочери, якобы относится к новой струе рока, вышедшей на поверхность после успеха группы Franz Ferdinand.
Певица поёт голосом, не лишённым издевательского шарма, сразу веришь, что таким голосом она и разговаривает, это несомненная удача.
В песнях чередуются моменты лёгкие, то есть без гитар, с моментами, когда гитары врубаются на полную мощь.
Музыка кажется тяжеловесной и неспешной. Я подумал, может, музыка станет поживее, если уменьшить басы – но не помогло.
Я не знаю, замечают ли поклонники этой музыки её неподъёмность, её неловкость и негибкость.
Желание нового поколения музыкантов делать музыку простую и живую можно только приветствовать. Готовность смириться с тем, что музыка при этом получается какая-то плоская, расстраивает.
Patrick Wolf «Wind in the Wires» (Tomlab, 2005)
А вот другая крайность – музыка сложно аранжированная, применившая много разных акустических инструментов, музыка высоких претензий, но, тем не менее, промахивающаяся мимо цели.
Англичанину Патрику Уолфу 21 год. Пишет он музыку, однако, как если бы он был старым-престарым мудрецом-мультиинструменталистом.
Есть во всём этом какой-то Гарри Поттер. Средневековые звуки, поэт, который чувствует себя потерявшимся странником, самые важные вопросы жизни, которые решаются в поле на ветру... Каждая песня – как будто с другого альбома, и притом каждая – как маленький концептуальный альбом.
Эпический размах, так называемый, «философский взгляд» на жизнь, дескать, нас мучают те же самые нерешаемые вопросы и раздирают те же самые тёмные страсти, что и 200 лет назад, жизнь прожить – не поле перейти... и по-видимому непонимание, что философ как раз должен был бы смотреть на вещи проще и хитрее.
А вот другая крайность – музыка сложно аранжированная, применившая много разных акустических инструментов, музыка высоких претензий, но, тем не менее, промахивающаяся мимо цели.
Англичанину Патрику Уолфу 21 год. Пишет он музыку, однако, как если бы он был старым-престарым мудрецом-мультиинструменталистом.
Есть во всём этом какой-то Гарри Поттер. Средневековые звуки, поэт, который чувствует себя потерявшимся странником, самые важные вопросы жизни, которые решаются в поле на ветру... Каждая песня – как будто с другого альбома, и притом каждая – как маленький концептуальный альбом.
Эпический размах, так называемый, «философский взгляд» на жизнь, дескать, нас мучают те же самые нерешаемые вопросы и раздирают те же самые тёмные страсти, что и 200 лет назад, жизнь прожить – не поле перейти... и по-видимому непонимание, что философ как раз должен был бы смотреть на вещи проще и хитрее.
Dis*Ka «We only Have Music» (2005)
Dis*Ka – это живущие в Мюнхене гитарист Иво Вукелич и барабанщик Энно Палукка. Они участники многих групп, и в их собственном проекте у них много помощников. Это уже третий альбом коллектива. Первая песенка – самая живая, «Кроссовки доводят меня до депрессии» называется она.
Вроде бы это электронный рок. Музыка очевидным образом тяготеет к блюзу и рокабилли. Электроники тоже хватает: лавина басовитого саунда, ритмическая стабильность, не очень живой бит. Песни неспешные, неповоротливые – и это при том, что и блюз, и рокабилли, и электронный фанк в принципе дают возможность сорваться с места.
Проект Dis*Ka играет тяжеловесную танцевальную музыку, под которую не хочется танцевать, диско-блюз, который лежит тяжёлым грузом.
Что тут не так? Почему вышла промашка?
Казалось бы, что примитивный рок-н-ролл и диско-бит из ритм-машины – это крайне простое дело, ведь оно получалось почти у любого панка. Почему же сегодня этот рецепт не функционирует сам собой?
Мне кажется, дело в том, что во времена панка и нью-вейва музыканты не очень выбирали саунд, они, скорее, хищнически захватывали чужую территорию, пытаясь достичь максимума убойности при минимуме музыкальности. Панк похож на древнего человека, который остервенело крутит палочку в деревяшке в уверенности, что у него не только огонь вспыхнет, а прямо настоящий атомный взрыв разразится.
Да, лозунг панка был «Anything Goes» - «Всё позволено. Как сделаешь, так и будет хорошо. Используй, всё что хочешь». Но в том-то и было дело, что реально использовать было нечего, говорилось про «всё», но в виду имелось «хоть что-то, до чего сумеешь дотянуться».
Глядя на альбом проекта Dis*Ka понимаешь, что сегодняшний музыкант находится совсем в иной ситуации. Сегодня у музыканта – огромный выбор средств, огромные возможности комбинировать и исправлять. «Голь на выдумку хитра» про современную музыку ну никак не скажешь.
И, в результате, выдумки получаются какими-то вялыми, необязательными: певец поёт по-английски о том, что у него – электронные партнёры, над ним чёрная радуга, он не умеет смотреть телевизор, а гламур – это холодный наркотик.
Слушая его, становится неудобно. Как и неудобно за все эти рокабильные риффы, электронные брейки и взрывы гитарного нойза.
Dis*Ka – это живущие в Мюнхене гитарист Иво Вукелич и барабанщик Энно Палукка. Они участники многих групп, и в их собственном проекте у них много помощников. Это уже третий альбом коллектива. Первая песенка – самая живая, «Кроссовки доводят меня до депрессии» называется она.
Вроде бы это электронный рок. Музыка очевидным образом тяготеет к блюзу и рокабилли. Электроники тоже хватает: лавина басовитого саунда, ритмическая стабильность, не очень живой бит. Песни неспешные, неповоротливые – и это при том, что и блюз, и рокабилли, и электронный фанк в принципе дают возможность сорваться с места.
Проект Dis*Ka играет тяжеловесную танцевальную музыку, под которую не хочется танцевать, диско-блюз, который лежит тяжёлым грузом.
Что тут не так? Почему вышла промашка?
Казалось бы, что примитивный рок-н-ролл и диско-бит из ритм-машины – это крайне простое дело, ведь оно получалось почти у любого панка. Почему же сегодня этот рецепт не функционирует сам собой?
Мне кажется, дело в том, что во времена панка и нью-вейва музыканты не очень выбирали саунд, они, скорее, хищнически захватывали чужую территорию, пытаясь достичь максимума убойности при минимуме музыкальности. Панк похож на древнего человека, который остервенело крутит палочку в деревяшке в уверенности, что у него не только огонь вспыхнет, а прямо настоящий атомный взрыв разразится.
Да, лозунг панка был «Anything Goes» - «Всё позволено. Как сделаешь, так и будет хорошо. Используй, всё что хочешь». Но в том-то и было дело, что реально использовать было нечего, говорилось про «всё», но в виду имелось «хоть что-то, до чего сумеешь дотянуться».
Глядя на альбом проекта Dis*Ka понимаешь, что сегодняшний музыкант находится совсем в иной ситуации. Сегодня у музыканта – огромный выбор средств, огромные возможности комбинировать и исправлять. «Голь на выдумку хитра» про современную музыку ну никак не скажешь.
И, в результате, выдумки получаются какими-то вялыми, необязательными: певец поёт по-английски о том, что у него – электронные партнёры, над ним чёрная радуга, он не умеет смотреть телевизор, а гламур – это холодный наркотик.
Слушая его, становится неудобно. Как и неудобно за все эти рокабильные риффы, электронные брейки и взрывы гитарного нойза.
Drop the Lime «This Means Forever» (2005)
Музыка, сделанная, чтобы быть сумасшедшей, смесь из брейккора, драм-н-бэйсса и электропанка. Надеюсь, радует она не одних безумцев.
Быстрый спотыкающийся бит, который в бешеном темпе меняет обличья. Как черти из табакерки обрушиваются истеричные удары сияющих барабанов, потом опять наступает тягучий и заторможенный момент, нельзя отделаться от впечатления что саунд тут какой-то резиновый. В тягучей синтезаторной аудиорезине завязли отдельные удары, сбивки, голос молодого человека и изредка – девушки. Голос что-то кричит, воет, говорит, рассказывает. Голос как и всё остальное растянут и искажён на компьютере.
По ходу альбома непрестанное заикание ритмического монстра становится слегка занудливым, ведь в каждой песне наличествует полный спектр чудес – от многократных остановок звучания до стремительного обвала звуков. Песни отличаются друг от друга мало. При вдумчивом слушании становится заметно, что барабаны каждый раз оказываются одинаковыми по тембру, синтезаторные звуки – тоже одни и те же. Всё в целом похоже на огромную запутанную картину, нарисованную хотя и контрастными, но немногими цветами – скажем, красным и жёлтым.
Музыка, сделанная, чтобы быть сумасшедшей, смесь из брейккора, драм-н-бэйсса и электропанка. Надеюсь, радует она не одних безумцев.
Быстрый спотыкающийся бит, который в бешеном темпе меняет обличья. Как черти из табакерки обрушиваются истеричные удары сияющих барабанов, потом опять наступает тягучий и заторможенный момент, нельзя отделаться от впечатления что саунд тут какой-то резиновый. В тягучей синтезаторной аудиорезине завязли отдельные удары, сбивки, голос молодого человека и изредка – девушки. Голос что-то кричит, воет, говорит, рассказывает. Голос как и всё остальное растянут и искажён на компьютере.
По ходу альбома непрестанное заикание ритмического монстра становится слегка занудливым, ведь в каждой песне наличествует полный спектр чудес – от многократных остановок звучания до стремительного обвала звуков. Песни отличаются друг от друга мало. При вдумчивом слушании становится заметно, что барабаны каждый раз оказываются одинаковыми по тембру, синтезаторные звуки – тоже одни и те же. Всё в целом похоже на огромную запутанную картину, нарисованную хотя и контрастными, но немногими цветами – скажем, красным и жёлтым.
MU «Out Of Breach» (2005)
Проживающий в британском городе Шеффилде дуэт MU - это семейная пара: певица и крикунья японка Митцуми Канамори и электронных дел мастер Морис Фалтон – он американец. Му – это прозвище Митцуми.
«Out Of Breach» - поп-альбом сегодняшнего дня. Он прост и элегантен, прозрачен и обозрим. Впрочем, он одновременно загромождённый и навороченный. Электронный шум, электропанк, синтезаторы, оркестровые семплы, компьютерные голоса, вопли, мычание, крики, визги и завывания певицы. Всё вместе дышит, корчится и живёт.
На редкость решительная и заводная музыка. Причудливость редко сочетается с решительностью и грувом. Ещё реже причудливость бывает невымученной, не сконструированной, а фонтанирующей и сияющей.
Что-то есть в дуэте MU от ранней Нины Хаген, впрочем, ранняя Нина Хаген была куда более смирной, осторожной и неповоротливой особой. Потому я поправлюсь: когда я в далёкой юности пытался вообразить, как Нина Хаген звучит «на самом деле», то мне представлялось что-то в духе того, что сегодня делает дуэт MU.
Судя по фотографиям, выступления дуэта Му – это нечто невероятное. Митцуми прыгает, машет руками, строит рожи, одета она в какие-то невообразимые театрально-клоунские костюмы. Собственно для Митцуми её проект – это прежде всего музыкальный перформанс. Морис, который во время концертов держится в тени, считает, что делает танцевальный панк.
Барабаны производят впечатление живых и даже не чуждых джазоватости, иногда появляются латинские бонги. Доминирует однако взвинченная синтезаторная давёжка.
Морис Фалтон уже много лет занимается хип-хопом и хаусом.
Митцуми и Морис встретились в Шеффилде, где Митцуми училась в университете. При знакомстве с Морисом она заявила ему, что он – её идол, он ей поверил, влюбился в неё и женился, переехав из Нью-Йорка в Шеффилд. История очень похожа на историю Джона Леннона и Йоко Оно, дуэт MU журналисты так и называют Джоном и Йоко электропанка.
Их музыка явно хочет быть шоком, взрывом, ярким шизофреническим переживанием, голову при первом прослушивании она точно сносит.
Не знаю, можно ли любить её долго. Но при её помощи можно разлюбить многое прочее, и яснее видеть безнадёжно бескрылое и занудливое.
И это уже хорошо.
Проживающий в британском городе Шеффилде дуэт MU - это семейная пара: певица и крикунья японка Митцуми Канамори и электронных дел мастер Морис Фалтон – он американец. Му – это прозвище Митцуми.
«Out Of Breach» - поп-альбом сегодняшнего дня. Он прост и элегантен, прозрачен и обозрим. Впрочем, он одновременно загромождённый и навороченный. Электронный шум, электропанк, синтезаторы, оркестровые семплы, компьютерные голоса, вопли, мычание, крики, визги и завывания певицы. Всё вместе дышит, корчится и живёт.
На редкость решительная и заводная музыка. Причудливость редко сочетается с решительностью и грувом. Ещё реже причудливость бывает невымученной, не сконструированной, а фонтанирующей и сияющей.
Что-то есть в дуэте MU от ранней Нины Хаген, впрочем, ранняя Нина Хаген была куда более смирной, осторожной и неповоротливой особой. Потому я поправлюсь: когда я в далёкой юности пытался вообразить, как Нина Хаген звучит «на самом деле», то мне представлялось что-то в духе того, что сегодня делает дуэт MU.
Судя по фотографиям, выступления дуэта Му – это нечто невероятное. Митцуми прыгает, машет руками, строит рожи, одета она в какие-то невообразимые театрально-клоунские костюмы. Собственно для Митцуми её проект – это прежде всего музыкальный перформанс. Морис, который во время концертов держится в тени, считает, что делает танцевальный панк.
Барабаны производят впечатление живых и даже не чуждых джазоватости, иногда появляются латинские бонги. Доминирует однако взвинченная синтезаторная давёжка.
Морис Фалтон уже много лет занимается хип-хопом и хаусом.
Митцуми и Морис встретились в Шеффилде, где Митцуми училась в университете. При знакомстве с Морисом она заявила ему, что он – её идол, он ей поверил, влюбился в неё и женился, переехав из Нью-Йорка в Шеффилд. История очень похожа на историю Джона Леннона и Йоко Оно, дуэт MU журналисты так и называют Джоном и Йоко электропанка.
Их музыка явно хочет быть шоком, взрывом, ярким шизофреническим переживанием, голову при первом прослушивании она точно сносит.
Не знаю, можно ли любить её долго. Но при её помощи можно разлюбить многое прочее, и яснее видеть безнадёжно бескрылое и занудливое.
И это уже хорошо.
Tarwater «Needle Was Traveling» (Morr Music, 2005)
Берлинский дуэт Tarwater существует с середины 90х. В его состав входят Роберт Липпок, отвечающий за музыку, и певец Бернд Йестрам. Роберт – участник трио To Rococo Rot, это объясняет происхождение саунда коллектива: Tarwater делает, так сказать, электропоп версию немецкого построка, представленного в последней трети 90х годов такими коллективами как To Rococo Rot, Kreidler и Mouse On Mars.
Сегодня слова «построк» и «неокраут» вышли из употребления, идея, что техноидную музыку можно собрать из семплированных звуков обычных акустичных инструментов, кажется очевидной.
Для сегодняшнего слуха Tarwater звучат как сдержанное напоминание о поп-музыке 80х, о том, что тогда звучало декадентски, маникально, индустриально, минималистично. Нет, Tarwater вовсе не похожи ни на Cabaret Voltaire, ни на Minimal Compact, ни на Bauhaus, это влияние еле-еле заметно.
Оно, сказывается пожалуй в том, что музыка Tarwater, несмотря на своё акустическое происхождение, жёстко выстроена из повторяющихся петель, она не струится, она препарирована и втиснута в невидимую сетку. Бернд Йестрам не поёт: это не пение, а тактично интонированное говорение.
Несколько инструментальных треков, на мой взгляд, дело портят. Ну, и конечно, мне не очень мила выделанность, я бы даже сказал – вытюканность и прозрачность музыки.
Берлинский дуэт Tarwater существует с середины 90х. В его состав входят Роберт Липпок, отвечающий за музыку, и певец Бернд Йестрам. Роберт – участник трио To Rococo Rot, это объясняет происхождение саунда коллектива: Tarwater делает, так сказать, электропоп версию немецкого построка, представленного в последней трети 90х годов такими коллективами как To Rococo Rot, Kreidler и Mouse On Mars.
Сегодня слова «построк» и «неокраут» вышли из употребления, идея, что техноидную музыку можно собрать из семплированных звуков обычных акустичных инструментов, кажется очевидной.
Для сегодняшнего слуха Tarwater звучат как сдержанное напоминание о поп-музыке 80х, о том, что тогда звучало декадентски, маникально, индустриально, минималистично. Нет, Tarwater вовсе не похожи ни на Cabaret Voltaire, ни на Minimal Compact, ни на Bauhaus, это влияние еле-еле заметно.
Оно, сказывается пожалуй в том, что музыка Tarwater, несмотря на своё акустическое происхождение, жёстко выстроена из повторяющихся петель, она не струится, она препарирована и втиснута в невидимую сетку. Бернд Йестрам не поёт: это не пение, а тактично интонированное говорение.
Несколько инструментальных треков, на мой взгляд, дело портят. Ну, и конечно, мне не очень мила выделанность, я бы даже сказал – вытюканность и прозрачность музыки.
Caribou «The Milk of Human Kindness» (Leaf, 2005)
Продюсер Дэн Снейт два года назад выпустил альбом под именем Manitoba, но оказалось, что Манитобой называет себя какой-то заслуженный нью-йоркский панк, потому электронный проект пришлось переименовать из Манитобы в Caribou.
Альбом «Молоко человеческой доброты» звонко ветвится и переплетается, что-то в нём есть от так называемой экспериментальной психоделической поп-музыки 60х годов. Если можно себе представить изящную и полупрозрачную стену звука, залитую оранжевым солнечным светом – то это и получится Карибу, впрочем, стена звука – то есть wall of sound - и должна так игриво звучать, это в 90х она стала непрозрачной, вязкой и хриплой.
Очень свежо смотрятся и барабаны, которые не поддерживают бит, а врываются как первоклассники на перемену в школьный коридор.
Конечно, это поп, но прихотливые нагромождения слоёв звука ни в коем случае не напоминают то, что получается у живой группы, когда барабаны подпирают бас, а бас подпирает солирующий инструмент. Звуки проекта Карибу как-то совсем по другому друг на друга опираются.
Продюсер Дэн Снейт два года назад выпустил альбом под именем Manitoba, но оказалось, что Манитобой называет себя какой-то заслуженный нью-йоркский панк, потому электронный проект пришлось переименовать из Манитобы в Caribou.
Альбом «Молоко человеческой доброты» звонко ветвится и переплетается, что-то в нём есть от так называемой экспериментальной психоделической поп-музыки 60х годов. Если можно себе представить изящную и полупрозрачную стену звука, залитую оранжевым солнечным светом – то это и получится Карибу, впрочем, стена звука – то есть wall of sound - и должна так игриво звучать, это в 90х она стала непрозрачной, вязкой и хриплой.
Очень свежо смотрятся и барабаны, которые не поддерживают бит, а врываются как первоклассники на перемену в школьный коридор.
Конечно, это поп, но прихотливые нагромождения слоёв звука ни в коем случае не напоминают то, что получается у живой группы, когда барабаны подпирают бас, а бас подпирает солирующий инструмент. Звуки проекта Карибу как-то совсем по другому друг на друга опираются.
Phthalocyanine «No One Said You Didn’t» (Planet Mu, 2005)
За Phthalocyanine и за лейблом Phthalo, который существует с 1997 года, стоит тихий и вежливый юноша по имени Димитри Фергадис, живёт он в Лос-Анджелесе. На брейккор-маньяка он никак не похож.
Лейбл Phthalo выпустил без малого полсотни компакт-дисков, и сам Димитри ужасно производителен. Музыку, которую он любит, выпускает и записывает, спокойной или хотя бы упорядоченной никак не назовёшь. Это техноидные сумбур, анархия и нойз, мешание всего в кучу и разрывание на части.
Альбом «No One Said You Didn’t» получился ещё вполне обозримым и даже лиричным. Музыку можно рассмотреть и понять, что в ней происходит. И сразу замечаешь, что удерживать её сколько-нибудь долго в своём сконцентрированном внимании очень сложно – в ней много неожиданных событий: она непонятно почему прыгает в сторону, начатое движение тут же прерывается.
Это очень похоже на рисунки душевнобольных, покрывающих лист бумаги огромным количеством аккуратных линий, зигзагов, фигурок, лиц и лепестков: образуется хрупкая и навязчивая сетка. Каждая отдельная чёрточка очень проста, но всё вместе похоже на витрину магазина, торгующего ночным кошмаром.
Это впечатление усиливается ещё и тем, что мы имеем дело с техно. Phthalocyanine рисует свои параноидные загогулины именно техно-битом. Техно же, как известно, крайне инерционно, техно предполагает очень медленно накапливающиеся изменения, два удара барабана уже определяют то, что будет звучать несколько минут. Phthalocyanine коварно использует и одновременно обманывает нашу уверенность в стабильности техно.
За Phthalocyanine и за лейблом Phthalo, который существует с 1997 года, стоит тихий и вежливый юноша по имени Димитри Фергадис, живёт он в Лос-Анджелесе. На брейккор-маньяка он никак не похож.
Лейбл Phthalo выпустил без малого полсотни компакт-дисков, и сам Димитри ужасно производителен. Музыку, которую он любит, выпускает и записывает, спокойной или хотя бы упорядоченной никак не назовёшь. Это техноидные сумбур, анархия и нойз, мешание всего в кучу и разрывание на части.
Альбом «No One Said You Didn’t» получился ещё вполне обозримым и даже лиричным. Музыку можно рассмотреть и понять, что в ней происходит. И сразу замечаешь, что удерживать её сколько-нибудь долго в своём сконцентрированном внимании очень сложно – в ней много неожиданных событий: она непонятно почему прыгает в сторону, начатое движение тут же прерывается.
Это очень похоже на рисунки душевнобольных, покрывающих лист бумаги огромным количеством аккуратных линий, зигзагов, фигурок, лиц и лепестков: образуется хрупкая и навязчивая сетка. Каждая отдельная чёрточка очень проста, но всё вместе похоже на витрину магазина, торгующего ночным кошмаром.
Это впечатление усиливается ещё и тем, что мы имеем дело с техно. Phthalocyanine рисует свои параноидные загогулины именно техно-битом. Техно же, как известно, крайне инерционно, техно предполагает очень медленно накапливающиеся изменения, два удара барабана уже определяют то, что будет звучать несколько минут. Phthalocyanine коварно использует и одновременно обманывает нашу уверенность в стабильности техно.
Masaki Batoh «Collected Works» (Drag City, 2004)
Компакт-диск содержит два переизданных соло-альбома японца Масаки Бато. Оригиналы вышли в середине 90х.
Масаки Бато – лидер японского психоделического коллектива Ghost. Его акустическая музыка тиха, задумчива, минималистична и крайне сконцентрирована. Представлять себе нужно невероятно спокойных и сдержанных длинноволосых японских хиппи, не чуждых тёмной мистики и апокалиптических настроений.
Апокалиптический фолк-эмбиент Масаки Бато нисколько не однообразен – все композиции в чём-то не похожи друг на друга, в одной он говорит как из-за стены, в другой – поёт, во всех остальных его голоса больше нет. Набор инструментов и применённых звуков естественного происхождения меняется в каждом треке – флейта, маримба, бонги, бубен, фортепиано, электроорган, акустическая гитара, банджо, какие-то дудки и скрипки-пиликалки.
Нежные, но крайне серьёзные и сосредоточенные звуки ходят кругами.
Серьёзная музыка непростого человека с чем-то серьёзным и непростым на уме.
Компакт-диск содержит два переизданных соло-альбома японца Масаки Бато. Оригиналы вышли в середине 90х.
Масаки Бато – лидер японского психоделического коллектива Ghost. Его акустическая музыка тиха, задумчива, минималистична и крайне сконцентрирована. Представлять себе нужно невероятно спокойных и сдержанных длинноволосых японских хиппи, не чуждых тёмной мистики и апокалиптических настроений.
Апокалиптический фолк-эмбиент Масаки Бато нисколько не однообразен – все композиции в чём-то не похожи друг на друга, в одной он говорит как из-за стены, в другой – поёт, во всех остальных его голоса больше нет. Набор инструментов и применённых звуков естественного происхождения меняется в каждом треке – флейта, маримба, бонги, бубен, фортепиано, электроорган, акустическая гитара, банджо, какие-то дудки и скрипки-пиликалки.
Нежные, но крайне серьёзные и сосредоточенные звуки ходят кругами.
Серьёзная музыка непростого человека с чем-то серьёзным и непростым на уме.
Sam Prekop «Who's your new professor» (Thrill Jockey, 2005)
Лидер чикагской группы Sea and Cake, а заодно художник и фотограф, Сэм Прекоп выпустил сольный альбом под названием «Кто твой новый профессор».
Играют его друзья-музыканты, варящиеся в чикагском построк-супе. Впрочем, непонятно уже, пост-ли-рок это или постджаз, или босса нова, или что-то ещё.
Музыка легка и жива, в ней нет ярких акцентов, запутанных наворотов или студийной хитрости. Каждый инструмент не поёт, а проговаривает свою партию. И конечно, проговаривание создаёт впечатление, что нет усилия изнутри и давёжки снаружи. Наверное, это обманчивое впечатление.
Возможно, именно эта неяркая артикулированность каждого инструмента, каждой партии и составляет очарование этой музыки? Боюсь, что вчерашний построк сегодня превратился в искусство делать музыку, обладающую неярким очарованием и естественностью.
На альбоме – несколько инструментальных треков, но в основном это песни, интонация голоса у Сэма Прекопа не противная.
Лидер чикагской группы Sea and Cake, а заодно художник и фотограф, Сэм Прекоп выпустил сольный альбом под названием «Кто твой новый профессор».
Играют его друзья-музыканты, варящиеся в чикагском построк-супе. Впрочем, непонятно уже, пост-ли-рок это или постджаз, или босса нова, или что-то ещё.
Музыка легка и жива, в ней нет ярких акцентов, запутанных наворотов или студийной хитрости. Каждый инструмент не поёт, а проговаривает свою партию. И конечно, проговаривание создаёт впечатление, что нет усилия изнутри и давёжки снаружи. Наверное, это обманчивое впечатление.
Возможно, именно эта неяркая артикулированность каждого инструмента, каждой партии и составляет очарование этой музыки? Боюсь, что вчерашний построк сегодня превратился в искусство делать музыку, обладающую неярким очарованием и естественностью.
На альбоме – несколько инструментальных треков, но в основном это песни, интонация голоса у Сэма Прекопа не противная.
Little Barrie «We Are Little Barrie» (Genuine, 2005)
Песни британского трио Little Barrie начинаются как в старые добрые времена, когда английские модники думали, что самая классная музыка делается на юге США.
Вступает ударник, потом – басист, потом вокалист-гитарист, небрежно намечает рифф, как бы пробуя ногой температуру воду, и, спев пару строф, извлекает несколько более звонких звуков из своей гитары.
Барабаны погромыхивают, бас перекатывается, музыка вздрагивает и замирает, есть в ней нечто неуловимо хип-хопное. Гитарные и барабанные брейки сыграны так, будто никакой проблемы с этим никогда ни у кого не было.
Никаких эффектов ни на гитару, ни на бас не навешано, ударная установка состоит всего из бас-барабана, малого барабана и хай-хэта.
Блюз-фанк-рок-конфетка.
Песни британского трио Little Barrie начинаются как в старые добрые времена, когда английские модники думали, что самая классная музыка делается на юге США.
Вступает ударник, потом – басист, потом вокалист-гитарист, небрежно намечает рифф, как бы пробуя ногой температуру воду, и, спев пару строф, извлекает несколько более звонких звуков из своей гитары.
Барабаны погромыхивают, бас перекатывается, музыка вздрагивает и замирает, есть в ней нечто неуловимо хип-хопное. Гитарные и барабанные брейки сыграны так, будто никакой проблемы с этим никогда ни у кого не было.
Никаких эффектов ни на гитару, ни на бас не навешано, ударная установка состоит всего из бас-барабана, малого барабана и хай-хэта.
Блюз-фанк-рок-конфетка.
июль-декабрь 2005