Проблема – и одновременно первый итог – года состоит в том, что музыки стало ужасно много, катастрофически много. Если поставить перед собой задачу переслушать все альбомы, появившиеся в многочисленных списках лучших альбомов 2002-го, то к концу 2003, наверное, справишься. Я начинаю подозревать, что в девятом вале выходящей музпродукции не ориентируется никто.
Я поинтересовался у ребят, стоящих по ту сторону прилавка необычайно просвещённого кёльнского магазина A-Musik, что они могли бы назвать интересным в прошедшем году, каждый раз ответом мне были беспомощные улыбки, разведённые руки и заявления типа «вошло в одно ухо, вышло из другого». Припомненные альбомы оказывались неизменно двух-трёхлетней давности, как я понял, даже люди, в магазине работающие, слушают далеко не все поступающие к ним звуконосители. В остальных магазинах – та же самая картина.
Рынок перенасыщен компакт-дисками, лейблов стало непомерно много. Раньше можно было говорить, что журналы игнорируют то или иное музыкальное явление, под игнорированием имелось в виду «замалчивание». Сегодня средств распространения информации стало куда больше, ничто не сравнится с интернетом, никакой полиции вкусов не существует, можно слушать и обсуждать буквально всё... и что же? Каждый обсуждает только то, до чего смог дотянуться, как я подозреваю – во многом случайно. И обсуждение это носит какой-то необязательный характер, то есть музыкальный взрыв вовсе не сопровождается информационным взрывом. Мы можем слушать больше музыки, но знать о ней больше нам практически не удаётся, тем более – понимать, что происходит в мире музыке, какие существуют тенденции, где находится передний край, где – застой.
Музыка прибывает в таких количествах, что уже нет большой разницы – начал ты слушать прогрессивную электронику в 1993-ем или 1999-ом. Я вообще начинаю подозревать, что человек, который в музыке разбирается – это не тот, кто слышал много музыки, а тот, который разочаровался в огромном количестве музыки.
Чем в большем ты разочаровался, тем больше шанс, что ты когда-нибудь наткнёшься на что-то ценное и необычное. Но наткнёшься, в любом случае, чисто случайно. И - лишь продолжая постоянно сталкиваться с тем, что ты уже ни в каком виде выносить не в состоянии.
Не хочется нырять в девятый вал музыки, хочется от него защититься.

В прошедшем году было много нового – в смысле, ожившего старого.

Хаус, оказывается, не умер, как я почему-то решил, нет-нет, он жив и здоров, и как утверждают, очень много кого радует.

Ещё одна тенденция – бастард поп, имеется в виду сращивание (чаще всего – тупое наложение), казалось бы, не очень подходящих друг к другу песен.
Первые опыты такого сорта бодрили, кроме того, они были совершенно нелегальны. Но массового движения гибридизации старой музыки не возникло, дело ограничилось парой хитов и одним альбомом лондонcкого проекта 2 many deejays.

Самым заметным явлением прошлого года было оживление рока, возвращение волосатых - а также иногда стриженых – юношей с гитарами.
Критики соглашаются, что вернулся не столько рок, сколько постпанк, нечто нью-вейверское. Собственно, дорожку протоптали The Strokes уже полтора года назад, в прошлом году на музыкальном телевидении и в музыкальной прессе раскручивался десяток новых рок-групп старого типа (----> 2002: возвращение рока? )
Как подснежники после зимы стали появляться и настоящие сонграйтеры, то есть молодые люди, не столько желающие врезать по гитаре и одновременно подпрыгнуть, тряся головой, сколько намеревающиеся пожаловаться на тоску и одиночество.

В этом отношении обратил на себя альбом проекта Bright Eyes: песни-исповеди, песни-жалобы, песни-обвинения бездушному и циничному миру в стиле молодого Боба Дилана.
В этих песнях очень много текста, тексты отпечатаны в буклете компакт-диска, наверное, тексты здесь - самое важное.
И называется альбом очень длинно и значительно «Lifted or The Story is in the Soil, Keep Your Ear to the Ground» - «Приподнятый, или история – в почве, держись ухом поближе к земле».

Есть подозрение, что в прошлом году вернулся не столько рок, сколько песни, слова, или несколько шире – человеческий фактор.
Электронная музыка последние годы пугала, отшибала мозги, заводила, но больше всего – удивляла. Она пробуждала интерес, но можно ли сказать, что она радовала душу или пробуждала доверие? Пожалуй, нет. Было ясно слышно, что главное в ней – это поиски саунда, аудиодизайн, который часто оказывался не более чем заразившимися манией величия обоями.
Да, эту музыку надо было слушать... но человек всё-таки куда охотнее слушает если и не себя самого, то себе подобных – то есть других людей.
А электронная музыка на тебя воздействовала, но с тобой вовсе не разговаривала.
Иными словами, в музыку возвращается человек.

Куда не посмотришь - везде одно и то же: все вдруг запели.
Даже в, казалось бы, крайне сдержанных минимал-техно-кругах и то пробудились соловьи.

Вот альбом «A Pack Of Lies» немецкого когда-то техно-проекта Turner. Якобы одно из высших достижений прошлого года. Это уже не пресловутое возвращение акустических инструментов в электронную музыку, не сплавление ритм-машины и акустической гитары, это настоящий инди-поп под ритм-машину.
Пробуждающий бесконечное доверие и одновременно убаюкивающий голос объясняет, что «моё сердце вспомнит твоё имя». Конечно, название альбома уверяет нас, что автор играет с клише, всё, о чём идёт речь - это ложь, но на самом-то деле он явно намерен задеть нас за живое и спеть нам песенку.

Конечно, понятно, на что эта музыка похожа – на синти-поп начала 80-х.
И возвращение синти-попа – это ещё одна могучая тенденция прошлого года.
Год-два назад подобная музыка называлась электро-попом (скажем, в случае Chicks On Speed), в прошлом году её назвали Electroclash
(----> electroclash.html).
Попробую высказать своё подозрение: возможно, этот самый Electroclash получился во многом сам собой, без особого умысла. Если начать петь под минимал-хаус, пропустив голос через вокодер, то и получится нечто очень напоминающее ранний синти-поп.

Мне кажется, что ситуация сегодня начинает напоминать ситуацию конца 70-х годов.
Радикальная электроника во многих отношениях похожа на арт-рок. Если арт-рок тосковал по внушительности и серьёзности итальянских опер и бетховенских симфоний, то навороченная электроника тоскует по радикальности европейских авангардистов и американских минималистов 60-х годов, будучи не в состоянии приблизиться к их уровню.
Панк конца 70-х отменил всю проблематику арт-рока, сегодня в роли нового панка выступает новый рок или электроклэш, в любом случае – тенденция сочинения песен, возвращения к простому и человеческому.

В качестве странного образования между антигуманными брэйками, потрескиваниями и жужжаниями и совсем уж откровенными песнями и недопеснями существует промежуточное явление – Nujazz.
Он звучит довольно человечно, звук трубы предполагает, что в трубу кто-то дует, мучаясь, переживая, вкладывая душу, грув предполагает, что кто-то двигает бёдрами... но никаких индивидуалистов с психостранностями и выразительными лицами, которые делали настоящей джаз, за ньюджазом не стоит. Это чистый звук, чистый аудиодизайн, муляж. Очень часто – это изумительно сделанная музыка, но, увы – неизменно вторичная, несамостоятельная.
Ньюджаз называют «новой эклектикой». Это не совсем справедливо, вся современная музыка эклектична, вся она смотрит пристально не вперёд, а назад, по ньюджазу это, наверное, лучше заметно.

Изумительно, насколько точно сегодня научились воспроизводить старую музыку. Вот скажем, известнейший пример – регги. Масса белых групп пыталась сочинять песни с регги-ритмом, всё это было, понятное дело, - не то.
Барабанщик стучит не так, саксофонист дует не так, музыка – какая-то угловатая дурёха на костяных ногах... нет, это не регги. Понятно, белый человек регги никогда сыграть не сможет.

А как вам понравится вот такой музыкальный объект – гамбургский проект Silly Walks? Вся музыка сочинена и аранжирована с нуля, то есть это оригинальный материал, сыгран и записан в Германии. На нескольких песнях попели, правда, люди с Ямайки, но ужас в том, что звучит эта музыка – как настоящее регги, одна песня – в стиле 1974-го, другая – 1982-го.
Очень похоже, до мельчайших деталей. И неплохо звучит.
Понятно, что за этой музыкой стоят два диджея, которые ничего другого, кроме как регги не слушают, и за 12 лет своей деятельности они расслышали как звучат инструменты, как строятся песни...
Конечно, у них получилось очень округлое коммерческое регги, шедевры регги не столь зализаны, они угловаты и шершавы, они всегда немного наивны. Всё это так, но неприятный осадок не хочет растворяться – вполне правдоподобное ямайское регги сделали два немецких парня. Сегодня это возможно.

Два компакт-диска, вышедшие в конце прошлого года, сразу обратили на себя внимание и попали в списки лучших альбомов. Оба они выпущены одним человеком. Это Кейт Фуллертон Уитмен, выпускающий гитарную музыку под своим собственным именем, и нечто, условно говоря, брейкбитообразное – под псевдонимом Hrvatski.

На лейбле Planet Mu вышел альбом «Swarm & Dither». Хрватски развивает свою идею, что брейкбит – это не ритмическая фигура, а язык. Ритм постоянно меняется, музыка развинчивается в каждом своём суставе, вполуха такое издевательство... ой, простите, я имел в виду такую демонстрацию мастерства – при этом ироничную демонстрацию! – не послушаешь.
Хрватски делает даже не музыку – а пространство, его ритмические пассажи похожи на предметы – на открывающиеся двери, на скрипящие шаги, на бормотание домового. В новом треке – переборы гитары, Easy Listening всхлипы... в следующем треки зияют пустоты.
Музыка не перегружена деталями и, что кажется очень странным, – странна. То есть каждый трек обладает собственной странностью, некоторой композиционной неожиданностью.
Обычная электроника, как правило, однородна и рассчитывает на то, что её поверхность, внешний эффект примут за чистую монету – хардкор он и есть хардкор, брейкбит – брейкбит, эмбиент- эмбиент, мелодия – мелодия и так далее. При этом, очевидно, что все эти вещи сами по себе столь же интересны, как и тексты из букваря. На альбоме Хрватского, есть экстремально медленный, тихий и пустынный трек, который еле-еле шевелится, расставлены лишь редкие акценты, которые неожиданным образом состоят из патологически быстрого брэйкбита – буквально в полсекунды длинной. Все вспышки не похожи друг на друга. И этот пассаж – лишь часть длинной композиции.
Особенно занимателен первый трек, в котором Кейт не просто реппует, а поносит другого гиганта якобы оголтелой электроники – Kid-а 606, который своим дешёвыми эффектами смущает умы подрастающего поколения.
Насколько я могу судить – это первый случай критического взгляда электроники на саму себя.

Второй диск Кейта Уитмэна называется «Playthroughs». Выпустил его чикагский лейбл Kranky.
Это гитарная музыка, на редкость немногословная, но совсем нескучная. Наверное, её смело можно было бы назвать словом «гитарный эмбиент», много слоёв гитары вибрируют, перетекают друг в друга, отражаются друг в друге. Аккорды или касания струн практически не ощутимы, лишь гул и вибрация.
У эскимосов, говорят, есть 50 слов для описания цвета снега, у пигмеев – столько же для описания оттенков зелёного цвета, мне явно не хватает слов для описания отличия одной минималистической, слегка заторможенной музыки от другой.
Я не знаю, завораживает ли она или нет, но мне кажется, что я слышу – она сделана не коллажистом, а музыкантом. Собственно то же самое можно было сказать и про брейкбит-проект Кейта Уитмена.
В его проектах есть то, чего нет у многой прочей электронной продукции... музыка должна обладать свойствами жизнеспособного организма, сохранять свою целостность, поддерживать свою форму и температуру тела. А не вести себя как три сдвинутых вместе стула – можно было так сдвинуть, а можно было и по-другому.

Музыкальная индустрия переживает кризис. Эта фраза в прошлом году встречалась буквально на каждом шагу.
Продаётся всё меньше компакт-дисков, которые стоят куда дороже, чем год назад. Загрузка музыки из интернета и выжигание её на компакт-дисках стало на редкость простым и распространённым делом.
На самом деле, не то удивительно, что продажа компакт-дисков упала на 15 процентов, а то, почему она не упала на 70 процентов.
Выжиганию способствует и инфляция музыки – на многих альбомах интересны лишь от силы один-два трека/песни, всё остальное – серое заполнение. Покупать из-за двух треков CD, который стал стоить 19 евро?
Продажа музыки в сети функционирует, но в значительно более скромных масштабах, чем того хотелось бы промышленности. А торговая сеть не хочет, чтобы фирмы грамзаписи торговали музыкой в сети. Кроме того, торговая сеть не хочет, чтобы стремительно росло количество новых групп, проектов и лейблов – уже и старые невозможно распродать. А ещё торговая сеть не хочет, чтобы новый лейблы или независимые дистрибьюторы сбивали цены.
Всё это приводит к тому, что цены растут, новичков на рынок не пускают, единственным способом услышать новую музыку (и при этом не разориться) остаётся интернет.
Одновременно компакт-диск перестал казаться чем-то ценным – CD прикладываются уже к журналам о садах и огородах и о вкусной и здоровой пище, публика привыкла, что компакт-диск не стоит ничего.
Замкнутый круг.
Поэтому вполне оправданным кажется появление лейблов, которые публикуют музыку в сети в виде mp3-файлов, через некоторое время треки меняются, удалённая из сети музыка публикуются на компакт-дисках.
Одно из предприятий такого сорта – итальянский лейбл tu m
C него мне удалось (09.01.2003) загрузить трек эмбиент-ветерана Кима Кескоуна, месяц назад на этом сервере было куда больше треков.
www.tu-m.com/

ещё несколько источников mp3-музыки в сети можно найти здесь:
ССЫЛКИ НА ИСТОЧНИКИ

Интернет часто работает ненадёжно – скажем, ссылки не открываются и файлы не грузятся, или грузятся ужасно долго, или то, что интересно, никак не находится. Когда что-то получается загрузить из сети, радуешься как ребёнок. Когда, послушав, убеждаешься, что в таком духе уже много чего слышал - грустишь как старик.

январь 2003