музпросвет: Donna Summer

Знаете ли вы, что такое бастард-поп?
Это своего рода народное развлечение, цель которого – несколько оживить и освежить навязшую в ушах поп-музыку.
Алгоритм выглядит так: взять музыку одного известного коллектива, а вокал – из песни другого, и наложить их друг на друга. Музыку берут из инструментальных версий или вырезают два такта проигрыша (достаточно, собственно, всего пары характерных звуков)... вокал берут с а-капелла версий или, применяя компьютерные программы, худо-бедно подавляют звучание оригинальных инструментов.
Чтобы пение не обгоняло музыку, следует музыку слегка растянуть или, наоборот, пение ужать – для этого тоже существуют компьютерные программы. Немного помучившись, можно в паре мест подрегулировать высоту тона – тогда будет и в самом деле казаться, что музыка сопровождает пение.
И полный вперёд – скрещивайте Joy Division с Мисси Элиот, Кристину Агулеру и Sonic Youth, Beastie Boys и Принца, Destiny’s Child и Nirvana, Atomic Kitten и Kraftwerk – и так далее без конца и края. Впрочем, перечисленными гибридами можно себе голову не забивать – они уже реализованы. В интернете существуют сайты, на которых вывешены хит-парады самых популярных гибридов, их уже сотни, если не тысячи штук.
Эффект чаще всего состоит в том, что современный поп начинает бухать на новый, точнее, старый лад.
Вот два примера: первый – это бутерброд из старых и медленных хардрокеров Black Sabbath и бойкой поп-девушки Pink, а второй – это Бритни Спирс, якобы услышанная ушами брейкбит-мастера Squarepusher-а.
Постарался некто Soundhog.
www.soundhog.org.uk

Нееет, никакой это не Squarepusher.... рукоделец говорит «А» и не говорит «Б», которое здесь явно просится.
Дело ограничивается намёком: «это могло бы быть куда интереснее, но с нас довольно, пусть Бритни попоёт всласть».
То есть в бастард-попе хорошо слышны две вещи: во-первых, вполне уважительное и бережное отношение к оригиналу, а во-вторых – желание допеть оригинальную песню до конца. Но в музыкальном плане это не очень интересно, потому что песни без особых изменений идут от начала до конца, уже через минуту эффект неожиданности от интерференции разнохарактерных составных частей резко ослабевает.
Конечно, это звучит любопытно, особенно когда ничего подобного в жизни не слышал, но момент удивления быстро проходит: фокус понятен и кажется, что ничего иного за ним и нет, второй раз такую песню слушать, как правило, не хочется.
Именно поэтому феномен бастард-попа уже в конце прошлого года воспринимался как проехавшая шутка, делать его, наверное, интересно, но никакой новой музыки эта стратегия радикального семплирования не обещает.
Но вот этой зимой до Европы стали доходить слухи, что робкий бастард-поп и бутерброды из двух параллельно идущих треков – это детский лепет, в США существует куда более радикальная и сумасбродная музыка того же плана, то есть изготовленная исключительно из чужих оригиналов.

Я очень много слышал о его программе – и то, что он два часа к ряду может гонять песни Electric Light Orchestra или забивать все четыре часа сумасшедшим брейкбитом, собранным из диско и тяжёлого металла – типа того, что он делает сам. Похоже, он является вершиной айсберга и своим примером вдохновляет массу энтузиастов. Количество такого сорта музыки якобы не поддаётся описанию, на компакт-дисках она ещё не издана и в любом случае, в Европе не известна. Один из коллективов, который заводит Джейсон, называется Duran Duran Duran.
Поскольку Джейсон - сам радиочеловек, то проблем с характеристикой своей музыки у него нет: он использует всё от немецкого минимал техно до брэйккора, далее - электроакустика, грязное диско 70-х, death metal, сырой сатанизм.

Джейсон Форрест – он же Donna Summer - этой зимой уже несколько раз посетил Европу, дал он и несколько концертов в Кёльне. Это было удивительное зрелище. Именно что зрелище, хотя музыка шла исключительно из лэптопа.
Музыка была странна – завывал хардроковый гитарный запил, долго-долго зависавший на одной ноте, а потом с бешеной скоростью бросавшийся вперёд, по дороге барабаны то спрессовывались в нечеловеческий брейкбит, то вообще исчезали, музыка иногда буквально на полсекунды оступалась в какой-то чуть ли не диксиленд или необъяснимым образом тотально менялась, превращаясь в электронный гул металлического тембра. Другой трек был явным диско – но было слышно, что ритм состоит из нескольких параллельных потоков, которые иногда непредсказуемым образом сбиваются и перемешиваются. Не покидало ощущение, что на тебя валится куда больше музыки, чем ты можешь воспринять и оценить. На многих этажах одновременно происходили какие-то драматические события, и уследить за перемещениями героев было невозможно.
Джейсон непрерывно что-то делал со своим компьютером, но казалось, что это не главное – ведь он всем своим телом если и не играл, то переживал свою музыку. Время от времени он её останавливал и в раже орал в публику, он трясся, махал руками, показывал хэвиметал-козу, изображал, что играет на гитаре, даже что колотит кулаками по клавиатуре компьютера. Что он выпучивал глаза и корчил страшные рожи, можно и не говорить. Залитого потом парня просто трясло от возбуждения. Публика улыбалась и притоптывала ногой: на обычный лэптоп-концерт, в котором сконцентрированный и неподвижный парень со страдальческим видом глядит на экран своего компьютера, это было ну никак не похоже.

После концерта я подошёл к Джейсону и задал ему пару вопросов.
Прежде всего меня интересовало, действительно ли любая музыка может быть так легко и беззаботно порублена в крошку и смешана в единый винегрет с любой другой, точнее, с десятком любых других? Именно такое впечатление произвело его выступление.

«Нет-нет, - сказал он, - это не берётся само собой. Это мучительная процедура. Я выстригаю со старых грампластинок очень маленькие фрагменты и долго их относительно друг друга двигаю. Вовсе не всё прекрасно сочетается.
Идея состоит в симуляции энергии рок-концерта... грубо говоря, в комбинации рока и брейкбита. При этом работа на компьютере – очень серьёзное и, честно говоря, тоскливое занятие, а музыка получается ироничной и шальной.
Я не считаю себя новатором – было бы странно так думать, посмотрев, как я танцую как идиот - но я люблю прыгать, это делает музыку доступнее. Юмор очень важен.
По-моему мелодраматическую и серьёзную музыку делать куда легче, чем весёлую и счастливую. Раньше я делал мрачные треки – мне это просто надоело, я хочу делать музыку быструю, активную, радостную. Конечно, часто приходится слышать, что это музыка для тех, у кого в голове ничего не держится долго, кто сразу всё забывает...»

Как ты делаешь свою музыку?

«Есть два подхода. Первый – просто экспериментирование, то есть приставление разных звуков друг к другу. Я нахожу смешные комбинации и мало помалу прихожу к песне, к какой-то связной структуре.
Второй подход – это реализация идеи. Скажем, идея – это соло на мутном органе, я начинаю слушать пластинки 70-х с прогрессивным роком, выискивая разные повороты и ходы, одновременно я замечаю аналогичные элементы, скажем, у таких групп как U2, Supertramp и B-52’s».

Это поп?

«Разумеется. Это сделано в стиле поп-музыки, с подходом поп-музыки. Определённый бит, повторения – всё это очень поп. Вообще, происходящие в музыке события типичны для попа. С другой стороны, я очень ориентирован на Pink Floyd, на прогрессивный рок. В прогроке много изменений на уровне ритма, саунда... элементы появляются и исчезают, это значительно более сложный уровень организации материала.
В результате у меня получается музыка, которая иногда звучит необычно, но при этом она не звучит как электроника. Это скорее рок... Но и не рок.
Я бы хотел дать почувствовать ощущение рока тем, кто его, похоже, никогда не слышал, так сказать, взбодрить слушателей электроники. Он не знают, что такое ажиотаж, задор, эйфория, когда музыка перехлёстывает через край...».

Но почему рок, всё остальное никуда не годится?

«Я очень интересуюсь тем, что сегодня происходит в мире музыки, но я заметил, что дома я по-прежнему с удовольствием слушаю Led Zeppelin, Supertramp, Van Halen – это то, от чего я не могу избавиться, это осталось со мной навсегда. А электроника быстро забывается.
Конечно, тут дело и в амбициях. Многие делают музыку для себя, скажем, своё собственное минимал-техно. Я же пытаюсь быть амбициозным – делать что-то не для себя, делать что-то, что было бы запомнено, что не было бы очевидно привязано к нашему времени, моде и доступным техническим средствам».

Насколько важно узнавать ту музыку, которую ты использовал?

«95% музыки – это сэмплы. Конечно, я рассчитываю на то, что основные стили слушатель опознает – вот это диско, вот это хэви метал. Не важно, что ты не вспомнишь, что это именно Van Halen, но люди чувствуют атмосферу... семплы образуют свой мир, в котором происходят те или иные события.
Скажем, мне очень нравится теплый орган Supertramp – он очень типичен для группы, и, по-моему, моментально узнаётся. Но если ты и не знаешь, что это именно Supertramp, ты в любом случае понимаешь, что это странный тёплый орган, что это, скорее всего, известная музыка и что это старая музыка. Для начала этого достаточно.
Ведь важно построить... это для меня важно построить, а для тебя – важно понять... взаимодействие контекстов. Ну, да мы копаемся в «ассоциативной песочнице» - связи внутри музыки проявляются при долгом слушании».

Donna Summer вовсе не уникальное явление.
Недалеко бродят и Hrvatski, и японец Joseph Nothing.
Такие брэйккор-проекты, как Venetian Snares или Doormouse – тоже братья по разуму.

Doormouse «Broken» (Planet Mu, 2002)
Брейкбит-убивалово, конечно, присутствует, но дело, похоже, не в нём, дело, скорее, в органике происходящего. Ставший куда более разнообразным и изменчивым брэйкбит-ужас органично прорастает из буквально любой музыки или, наоборот, заражает собой какой угодно материал.
В результате, получаемая странность – не скромна и не тактична, а вопиюща и непропорциональна.
Можно было бы сказать, что Doormouse брейкбитом как молотом изуродовал много разной музыки – покорёжил её и поплющил, но и брейкбиту достаётся немало.
Никого не пожалел Doormouse.
www.planet-mu.com/ziq051.html

Несложно обнаружить истоки новой страсти к коллажированию и цитированию. Не так она и нова. На ум должны приходить такие радикально коллажные проекты как Negativland, Tape Beatles, People Like Us и, в первую очередь, изобретатель пландерфоники – то есть звукограбежа – Джон Освальд (john-oswald.html).
Есть люди, которые переклеивают не поп-музыку, а классику, скажем, Пьер Анри из материала девяти имеющихся симфоний Бетховена склеил «Десятую симфонию».
Традиция переклейки чужой музыки довольно стара, но классики жанра вовсе не стремились к тому, чтобы делать новую поп-музыку, то есть их продукция крайне любопытна, но она ни в коем случае не hard, и не cool.
Впрочем, в прошлом не раз так бывало, что воспринимавшаяся в качестве антигуманного авангарда и, в любом случае, оскорбительного жеста музыка через двадцать лет перестаёт вызывать протесты и возмущения.
Мы можем поставить эксперимент со своим чувством текущего момента и послушать, что классик звукограбежа Джон Освальд склеил из двух десятков грампластинок отца фанка Джеймса Брауна 15 лет назад.
Это уже звучит как современная поп-музыка или ещё нет?

март 2003