Пик активности знаменитой кёльнской группы CAN приходится на конец 60-х - начало 70-х годов.
Шум вокруг CAN поднялся четыре-пять лет назад, когда эта, честно говоря, всеми забытая группа, вдруг была объявлена тем, с чего якобы берут пример нынешние модные и прогрессивные коллективы. В 1998 ей исполнилось тридцать лет со дня рождения, тоже хороший повод вспомнить прошлое. Были выпущены альбом эмбиент- и драм-н-бэйсс-ремиксов, видеокассета и книга. Ветераны дали горы интервью, попали на обложки большинства музыкальных журналов, похвалились своими нынешними сольными проектами (как правило, не очень убедительными), и на этом волна, которую гнал британский лейбл Mute, тихо иссякла. Одним словом, CAN вытащили из забвения как морковку из грядки, а потом опять туда же и посадили. А между тем, СAN были в высшей степени неординарным явлением.

слева направо: Ирмин Шмидт - бывший клавишник, Хольгер Шукай - бывший басист и звукоинженер, Михаэль Кароли - бывший гитарист, Джеки Либецайт - бывший барабанщик CAN. Все они до сих пор вполне дееспособны. Но CAN вот уже как 25 лет нет.

Группа CAN появилась на свет Божий летом 1968 года в Кёльне, впрочем, первое время коллектив назывался Inner Space («Внутреннее Пространство»). По поводу происхождения названия CAN существует много шуток - что это слово значит на разных языках мира, но большое количество объяснений, как я понимаю, говорит о том, что никакого истолкования этого названия искать не надо.
Решение объединить свои усилия приняли два музыканта, которым тогда уже было за тридцать - Ирмин Шмидт (Irmin Schmidt) и Хольгер Шукай (Holger Czukay). За несколько лет до того они изучали серьёзную музыку под руководством самого известного и влиятельного немецкого композитора-авангардиста Карлхайнца Штокхаузена, на курсах которого и познакомились.
Хольгер Шукай любит рассказывать об одном забавном эпизоде.

Однажды во время публичного выступления Штокхаузена кто-то бросил мэтру упрёк, что прозвучавшие музыкальные примеры - это чистой воды провокация, композитор хочет заработать деньги на скандале. Как всегда серьёзный, Штокхаузен ответил, что скандала не ищет, для него музыка - это самое главное, а деньги ему не нужны - он только что женился на богатой девушке. В конце вечера разозлённый слушатель подошёл к композитору, и тот представил ему свою новую жену Дорис. «Женитесь на богатой, - сказал Штокхаузен, - и после этого можете сочинять какую угодно музыку». Присутствовавший при этой сцене Хольгер Шукай намотал совет метра на уc. Недолго посочиняв музыку, которая была чистой математикой в нотах - её всё равно никто не смог бы исполнить, а сам Хольгер не имел понятия, как она должна звучать - он понял, что надо срочно богатеть. Богатая страна, как известно, это Швейцария. Хольгер Шукай решил стать преподавателем музыки для дочерей швейцарских миллионеров. И стал. Он преподавал игру на гитаре в музыкальной школе, хотя, по собственному признанию, играть на гитаре не умел...

Ирмин Шмидт, поучившись у Штокхаузена, активно взялся за карьеру в сфере серьёзной музыки - дирижировал нешуточными симфоническими оркестрами и сочинял оперы. Перелом в его взглядах на музыку произошёл во время визита в Нью-Йорк. Ирмин познакомился с тамошним авангардом, с тусовкой вокруг Velvet Underground, со Стивом Райхом и Терри Райли, с которыми даже вместе поимпровизировал. В Германию он вернулся новым человеком, на серьёзной музыке был поставлен жирный и окончательный крест.

Итак, Ирмин Шмидт и Хольгер Шукай решили вместе музицировать, Ирмин в качестве клавишника, а Хольгер - бас-гитариста. Впрочем, существовал и третий отец-основатель CAN - флейтист и электронщик Дэвид Джонсон (David Johnson), который, однако, через полгода покинул коллектив. Барабанщиком стал Джеки Либецайт (Jaki Liebezeit).

Джеки Либецайт тоже имел многолетний музыкальный опыт - долгое время он жил в Испании, где открыл для себя испанскую и арабскую музыку. Кстати, традиционной музыкой - индийской, индонезийской, китайской, японской, тибетской - живо интересовались все участники CAN. Так вот, джазовый барабанщик Джеки Либецайт, вернувшись в Германию, обнаружил, что джаз стал свободным, а весь остальной просто вышел из употребления. Отныне барабанщику запрещалось повторять ритмические фигуры, ритм должен был непрерывно меняться, то есть, вообще говоря, отсутствовать. Джеки Либецайт маялся со свободным джазом два года, пока не решил, что с него хватит, он займётся музыкой, в которой будет присутствовать ритм.

Должен сразу отметить, что барабанные партии Джеки Либецайта - это одна из самых необычных вещей в музыке CAN. Барабанщика CAN называли «живым метрономом», один и тот же ритм не менялся в течении всей песни, сколько бы она ни шла, а попадались довольно длинные особи. Джеки Либецайт колотил как машина, повторяя одну и ту же фигуру. Характерно его заявление: «Музыка - это дело Бога или машины». Грув Джеки Либецайта был абсолютно холодным, отчуждённым, высокомерным и как бы не замечающим ничего вокруг.
Гитарист Михаэль Кароли (Michael Karoli) вспоминал, что дико боялся Джеки Либецайта и думал, что тот вполне способен кого-нибудь убить.
Михаэлю Кароли только исполнилось двадцать, он был на десять лет младше всех остальных участников CAN. Михаэль страстно интересовался разного рода эзотерикой, оккультизмом и астрологией. Мэтры решили, что им, пожалуй, нужен бит-гитарист, и Хольгер Шукай предложил одного из своих учеников.

Первым вокалистом СAN стал Малколм Муни (Malcolm Mooney). Малколм Муни - темнокожий скульптор - поехал из родной Америки в Индию к своему духовному учителю, но в Индии он узнал, что его учитель уехал в США. Малколм отправился обратно, но, добравшись до Парижа, сообразил, что идёт война во Вьетнаме и ему грозит армия.
Малколм услышал, что в Кёльне создаётся новая группа и решил съездить в Кёльн посмотреть, что к чему.
Немецким музыкантам Малколм Муни сразу понравился, он пел очень отрывисто, постоянно вступая в ритмическое противодействие с барабанщиком Джеки Либецайтом. С появлением Малколма Муни саунд CAN определённо сдвинулся в рок.

Участники CAN вовсе не были старыми друзьями, которые придерживались одинаковых взглядов, не было у них и представления о каком-то конкретном саунде. Музыканты постоянно - и в довольно нелицеприятной форме - говорили друг другу, что они думают о той или иной новой выдумке, у всех было ощущение, что они занимаются чем-то необычным и значительным: в этом деле недопустимы никакие компромиссы, никакие рок или блюз-клише. Однако с самого начала группу отличали две характерные особенности. Во-первых, это максимальная минимализация саунда и самоограничение, где только можно. Барабанщик Джеки Либецайт заявил басисту Хольгеру Шукаю, что тот играет слишком много нот, попробуй, дескать, играть всего одну. Гитарист Михаэль Кароли избегал играть соло.
Второй характерной особенностью группы CAN была идея спонтанной импровизации как оcновы творческого процесса.
У группы не было звукотехника, его обязанности исполнял Хольгер Шукай. Все производимые в студии звуки писались на двухдорожечный магнитофон, Шукай резал плёнки и довольно виртуозно склеивал из них готовые песни. Первые два года группа обходилась вообще без микшерного пульта - то есть выходы гитарных усилителей и барабанных микрофонов были напрямую подключены к магнитофону. От перегрузки не было никакой защиты. Кроме того, запись велась на старую плёнку аж середины 50-х годов - резанную-перерезанную и клеенную-перекленную. Места старых склеек были прекрасно слышны.
 

Первый опубликованный альбом группы CAN «Monster Movie», вышедший в 1969, звучит как сборник рок-песен, но, вообще говоря, в студии группа играла не столь определённую в жанровом отношении музыку. Лишь через много лет эти опыты были опубликованы на альбомах «Unlimited Editions» (1976) и «Delay 1968» (1981).
Такого рода композиции денег не приносили, да музыканты и сами не решались их публиковать. Концерты были тоже не очень доходным занятием. CAN выступали в загородном замке Нёрвенихь (Noervenich), хозяин которого поощрял околохудожественную богему, проводил выставки современного искусства и предоставил группе бесплатное помещение для репетиций. Поскольку музыканты спали днём, а расходились только к вечеру, то каждую ночь замок Нёрвенихь трясло от грохота. Меценат ужасно мучился, но на улицу нищих музыкантов не выгонял.
Клавишник Ирмин Шмидт имел обширные связи в мире кино, и, чтобы не умереть с голоду, CAN взялись за киномузыку. Киномузыку CAN записывали точно так же, как и всё остальное. Забавно, что музыканты не видели фильм, озвучивать который брались. Ирмин Шмидт, получив очередной контракт, рассказывал коллегам, о чём идёт речь в сценарии, какое в целом настроение фильма, и этого оказывалось достаточно.

Следующий альбом CAN назывался «Soundtracks» (1970). Он и состоял из этой самой киномузыки. Группа рассматривала его не в качестве своего второго студийного альбома, а в качестве промежуточного между первым и вторым.
Промежуточный он ещё и в том смысле, что на нём звучат голоса двух вокалистов - старого и нового. Дело в том, что Малколм Муни покинул группу. Несмотря на то, что к нему относились с редкой теплотой и вниманием, он не мог простить немецким музыкантам их белого цвета кожи и считал их расистами. Малколм вообще вёл себя неадекватно, никак не мог найти смысл жизни, прогуливал репетиции и концерты, непрерывно курил траву и много пил. В результате он стал неуправляемым и буквально сошёл с ума: его нужно было охранять, чтобы он не выпрыгнул из окна. По совету психиатра его отправили домой в США, где он совершенно прекратил петь.

В мае 1970 года на свой концерт в Мюнхене CAN прибыли без вокалиста. Хольгер Шукай и Джеки Либецайт сидели в кафе, сквозь стеклянное окно они увидели странного вида (маленького, худенького и с волосами до колен) уличного музыканта, который делал такие движения, как будто молился солнцу. «Знаешь что, - сказал Хольгер своему коллеге, - вон тот парень будет нашим новым певцом». Джеки только хмыкнул. Тем не менее музыканты допили кофе и подошли к странному типу: «Мы, дескать, экспериментальная рок-группа, и сегодня у нас концерт в клубе Blow Up. Если ты вечером не занят, не хочешь ли присоединиться?» Парень, оказавшийся японским хиппи, отзывался на имя Дамо Сузуки (Damo Suzuki). Подумав, он с важным видом согласился.
По общему мнению, концерт в Blow Up прошёл блестяще. Сначала Дамо не подавал признаков жизни и еле слышно и довольно загадочно гудел в микрофон, а потом ожил, схватил в руки микрофонную стойку, начал скакать по сцене, размахивать руками и ногами, изображать из себя самурая и кидаться на публику. Музыка превратилась в откровенный нойз. Полторы тысячи человек, собравшиеся на концерт модной группы, дико перепугались и ломанулись к выходу. Началась драка. Группа продолжала в том же духе дальше... наконец, в зале осталось всего человек тридцать - как потом оказалось, американцев.

Дамо Сузуки оказался в Мюнхене на пути из Японии в США. Он пересёк СССР на поезде, побывал в Москве и двинулся дальше на Запад. Дамо очень плохо говорил по-английски и сочиняемые им тексты были не лишены известной странности. Дамо во многом уступал своим новым коллегам, петь под сложные ритмические конструкции, которые выстукивал Джеки Либецайт, он был не в состоянии. Кроме того, Дамо стремился петь мелодично, а к мелодиям CAN вовсе не стремились. Раздражало стариков из CAN и то, что Дамо любил хардрок и особенно группу Deep Purple. С появлением Дамо Сузуки изменилась расстановка сил: Дамо был ровесником гитариста Михаэля Кароли, но дело было не только в этом. Клавишник Ирмин Шмидт и басист Хольгер Шукай играли очень отрывисто и ритмично, и мелодично-протяжное пение Дамо было поддержано гитарой Михаэля Кароли.

В своих интервью в 90-х Хольгер Шукай подчёркивал, что CAN - это четыре инструменталиста, с которыми сотрудничали разные певцы, верно и то, что Дамо Сузуки ни в коем случае не был музыкальным лидером группы, однако с его появлением CAN стали во многих отношениях новым коллективом, а с его уходом в 1973 все чудеса и неожиданности закончились.