Примерно год назад (в июне 2001) я – чисто случайно – увидел документальный фильм, сцены из которого до сих пор стоят перед моими глазами.
Собственно, это был даже не фильм, а любительская съёмка на крошечную видеокамеру, фактически набор отрывков. Фильм был снят на улицах испанского города Хереса во время Страстной недели.

Ночь, в кадре – толпа людей, они молчат и напряжённо смотрят в одну сторону, куда именно, не ясно. Один немолодой человек в толпе поёт, тоже глядя вперёд и вверх.
Он раскачивается всем телом, заламывает руки, его пальцы сжаты как в судороге. Лицо перекошено, рот широко открыт, глаза буквально выпрыгивают из орбит.
Его хриплый и далеко не оперный голос вибрирует, в недлинной песне много гласных звуков, он долго тянет одну ноту. Когда он, наконец, переходит к следующей, по его телу проходить дрожь, он с видимым усилием меняет положение рук и корпуса, кажется, что он этот звук буквально выдавливает из своего тела.
Ты видишь, какого физического усилия стоит эта песня, сказать, что это страстное, полное пафоса, пение – значит, ничего не сказать.
Смотреть на поющего мне было немного неловко, я очень хорошо понимал, что это не театр, этот человек находится на грани возможного.
Пение продолжается недолго – минуты полторы-две, когда оно затихло, в толпе раздались крики Оле! Оле!... и хотя в кадре ничего не произошло, певец как бы пропал – слился с остальными, превратился просто в человека... Возникла пауза... и вдруг откуда-то сбоку раздался следующий вопль – камера поехала направо и отыскала в толпе молодого парня, который, заламывая руки и раскачиваясь, выдавливал из себя свой гласный звук а-а-а.

Я поинтересовался, профессиональные ли это певцы, мне было сказано – нет, это просто люди из толпы, которые не могут сдержать избытка чувств и поют стих во славу Девы Марии, обращаясь к её разукрашенной статуе.

«Saetas. Cante de la Semana Santa Andaluza» (AUVIDIS, 1993)
Записи с пасхальными фламенко-песнями, которые в Хересе поют непрофессиональные певцы, у меня, к сожалению, нет. Впрочем, я нашёл французский компакт-диск с этими песнями, правда, в исполнении профессиональных певцов, они тоже поют на улицах во время праздника: «Саетас. Песни Страстной недели в Андалусии».
Большая часть альбома записана в Хересе непосредственно на улицах или же с балкона, несколько песен – в студии. В фильме, который мне повезло увидеть, было показано, что такое пение с балкона.
Маленький балкон находится на высокой, широкой и совсем глухой стене – никаких окон нет. На балконе стоят несколько сурового вида мужчин в тёмных костюмах, дело происходит ночью, освещение плохое, их лиц не видно, но видно, что за ними внутри помещения – ещё много народу.
С самого края балкона стоит женщина, она, драматично выламывая руки, поёт, как мне показалось, совершенно безумным голосом, буквально воет навзрыд. Она тоже обращается к чему-то, что мы не видим, я уже знал, что к статуе Девы Марии. Мужчины рядом с певицей стоят как неподвижные изваяния.
Мне было сказано, что это известная цыганская певица, впрочем, редко показывающаяся на публике.
Вообще, пасхальное фламенко в Хересе – как и фламенко в целом – дело сугубо цыганское.

Такая песня-плач называется саета, она исполняется только на Страстную неделю во время прохождения торжественной процессии.
Само слово «саета» происходит от латинского «sagitta» - что значит «стрела». Имеется в виду спонтанный взрыв, вопль души.
В Энциклопедии, изданной ещё в 1880 году, поэт Антонио Макадо и Альварес так определил, что такое саета: это – «краткая и пылкая сентенция, способная произвести в сознании эффект, подобный тому, который производит в теле рана от попавшей в него стрелы, эта сентенция способна не столько изрешетить стрелами сердце самого закоренелого и безразличного грешника, сколько пустить мороз по коже мертвеца».
Цыгане из Хереса, характеризуя своё фламенко, традиционно называют его «уксусом души».

Происхождение песен-саетас уходит, по мнению историков, в 17 век. Тогда это были короткие стихи, которые на улицах возглашали монахи-францисканцы, призывая правоверных к состраданию и раскаянию. Эти песни были просты, а их мелодии связаны с грегорианскими хоралами.
В течение 19-го столетия эти песни фламенкоизировались, то есть превратились в одну из разновидностей фламенко.
Они остались религиозными, но в церкви во время службы их не исполняют, обычай петь их на улице во время пасхальных шествий получил массовое распространение в 20-х годах 20-го века.

Парадоксальным образом, несмотря на своё позднее происхождение, саэтас по своей музыкальной форме относятся к группе наиболее архаичных и восточно-окрашенных стилей фламенко.
Более современные стили имеют в себе куда больше общих черт с западноевропейским фольклором – таких, как скажем, жёсткий ритм, музыкальное сопровождение, вполне разборчивый текст, определённую тональность и куда меньшее количество мелизмов – то есть декоративных украшений.
Саэтас же имеют свободный ритм, у них нет деления на такты.
Они медленны и тягучи, в них много пауз. Ритм пауз связан с дыханием певца, а не с ритмом самой песни – и это тоже характерно для восточной музыки.
Двигаясь от ноты к ноте, певцы часто используют интервалы, меньшие чем полутон, или даже плавно скользят между нотами – и это нетипично для западной музыки.
И, наконец, следует отметить многочисленные украшения мелодии – мы слышим их в потоке затянутых гласных, которые делают текст совершенно недешифруемым для посторонних – четыре короткие строчки текста звучат полторы-две-три минуты.
Певцы меняют тембр своего голоса, заставляя резонировать разные части голосового аппарата, чтобы голос вибрировал, хрипел, клокотал, всхлипывал – всё это в классическом певческом искусстве Западной Европы уже давным-давно исчезло.

Во время Страстной недели праздник идёт днём и ночью. Особенно интенсивны среда, четверг и - пик праздника – пятница. Улицы и площади полны народа.
Когда приближается процессия со скульптурными изваяниями Христа и Мадонны, толпа замирает, лишь слышен сопровождающий медленно ползущую процессию духовой оркестр.
Если из толпы или с балкона раздаётся песня-саета, процессия останавливается и ждёт её окончания.

Страстная неделя в Андалузии относится к самым интенсивным и духоподъёмным праздникам Западной Европы.
История пасхальных шествий уходит в древность, каждая процессия – результат усилий одного из религиозных сообществ, всего их в Хересе 32.
Каждое братство выносит из своей церкви установленные на специальной платформе разукрашенные статуи, изображающие одну из сцен Страстей Господних. На второй платформе – Дева Мария, плачущая жемчужными слезами, тоже пышно разукрашенная. Некоторые выносимые до сих пор скульптуры очень стары, они были вырезаны из дерева ещё в 16-17 веках.
Платформы – высокие и тяжёлые, огромное количество серебра и свеч делает их просто неподъёмными. Тем не менее, их несут на руках.

Процессия выглядит так: впереди идут так называемые «назареи» - они одеты в длинные робы до земли и высокие остроконечные колпаки, закрывающие лица, остаются лишь прорези для глаз. Каждый участник процессии несёт огромную свечу – длиной в метр. Все улицы залиты скользким воском, после праздников на улицах остаётся 25 тонн воска.
За колонной назареев идут носильщики со скульптурной группой Страстей Христовых, за ними - колонна «кающихся», это тоже наряженные в робы и колпаки люди, только концы их колпаков не стоят вверх, а свисают за спиной. Раньше кающиеся себя бичевали, сегодня уже нет. За ними несут вторую платформу с изображением Девы Марии. Завершает процессию духовой оркестр, дополненный барабанами, на многих записях мы слышим эти оркестры, они играют похоронные марши.
Процессия движется крайне медленно, носильщикам не просто протискиваться с огромными скульптурами через узенькие улочки города. Путь от церкви до городского собора и обратно занимает много часов.
Одновременно по городу движется много процессий.
Можно поверить, что описание не в силах передать то ощущение, которое царит на улицах, это море цветов, звуков, запахов... Во всех барах, кафе и пивных полно веселящегося народа, многие поют или танцуют. Очевидцы утверждают, что это хаос и разгул, и одновременно нечто священное и всех людей объединяющее. Испанцы употребляют слово «El Sobrecogimiento», имея в виду что-то, что тебя захватывает целиком, что тебя наполняет собой.
 

апрель 2003