(679 Recordings, 2003 )
Это переиздание дебютного альбома техасского коллектива, название которого переводится как «Многозвучное веселье».
Сами музыканты называют себя «хоровой симфонической поп-группой».
В ней хор из 10 человек и масса инструменталистов: группа медных духовых, деревянных духовых, арфа, струнные, электроогран, гитары, ударные. Всего 24 человека. Иными словами, многозвучности хватает. Веселья тоже – группа звучит на редкость оптимистично. Она не песни исполняет, а настоящие гимны во славу солнца, любви и жизни. Это искрящийся от восторга саунд коллективного счастья и торжества.
Шеф предприятия – 37-летний Тим ДеЛафтер.
В 90-х он был вокалистом альтернативной и не очень успешной рок-группы Tripping Daisy, группа развалилась в 1999 после смерти её гитариста от передозировки наркотиков. Это был огромный шок. Полтора года Тим не мог прикоснуться к музыкальным инструментам.
А потом взялся за реализацию идеи большого коллектива, что, как он соглашается, было полным безумием – и с организационной, и с финансовой точек зрения. У него и без оркестра и хора был забот полон рот – лейбл, музыкальный магазин, семья и ребёнок. Но Тим хотел реализовать свою старую идею большого состава - хор плюс медная группа, плюс арфа, плюс инструменты обычной рок-группы. Он был уверен, что на концерте такой состав музыкантов будет производить сногсшибающее впечатление и изменит воздействие его песен. Те же самые слова и мелодии зазвучат по-другому.
«Я искренно верю, что в мире нет ничего подобного, - говорит Тим. – Если бы что-то подобное уже существовало, я бы стал сам горячим фэном и собственного оркестра никогда бы не организовывал. Но ничего подобного в мире нет».
На вопрос о том, рок ли это, Тим отвечает, что, безусловно рок, но оркестрованный совсем по-другому, и главное – по другому почувствованный.
«С роком, с другими музыкальными течениями – как с грампластинкой в проигрывателе, - говорит музыкант. - Через пять-шесть лет грампластинка кончается и начинается новая. Мы звучим очень не похоже на сегодняшний рок, однако наша музыка вызывает огромный интерес и симпатию, кажется, что это именно то, что люди долго ждали.
Стартовала новая грампластинка, начался новый период, другого объяснения происходящему я не вижу».
Не видит Тим и объяснения тому, что случилось с его первоначальной идеей.
Он хотел исполнять жизнерадостные и жизнеутверждающие песни и думал больше о грандиозном саунде и сценическом эффекте. Неожиданно для него самого новые участники проекта загорелись самым настоящим беззаветным энтузиазмом, захотели не столько «воздействовать на слушателя» своим многоголосием и многозвучием, но и на самом деле праздновать и воспарять на сцене.
Состав участников быстро вырос. На первую репетицию собрались родственники и знакомые Тима – он сам, его жена, его племянница, участники его бывшей рок-группы, их подруги, общие знакомые со своими родственниками. Через некоторое время стали приходить люди, говорившие , что они играют на тромбоне, флейте, французском рожке.
Коллектив работает так: все песни сочиняет Тим ДеЛафтер, подыгрывая себя на гитаре или фортепиано. Сочинённую песню участники оркестра придумывают, как инструментализовать – просто в процессе импровизации. Никаких особенных сложностей или неожиданностей при этом не возникает, но к ним музыканты и не стремятся – самое главное, что ткань музыки вибрирует и дышит, что у неё появляется глубина, плотность и динамика. Конечно, в некоторым смысле, это забивание гвоздей микроскопом, у симфонического оркестра и хора куда как больше выразительных возможностей, но – чем богаты, тем и рады.
Тим уверяет, что взаимопонимания двух дюжин музыкантов достигнуть оказалось много легче, чем четырёх. Четыре участника рок-группы непрерывно выясняют отношения и борются за приоритет, найти общий язык практически невозможно. 25 человек похожи на класс старшеклассников, на огромную семью, фактор общего дела сказывается куда сильнее – скажем, если ты дома не репетировал свою партию, ты подвёл 20 человек, а не трёх, если ты опоздал на репетицию – то же самое. Проблем со взаимопониманием нет.
Идея нарядить всех в белые балахоны возникла так. Тим решил, что если каждый участник ансамбля будет одет по своему, то пока зрители в зале разглядят, какие на ком кроссовки и что написано на майках, концерт уже закончится. Надо было визуально объединить группу. Тёща Тима сшила простой белый балахон, он его померил, и решил: это то, что надо. Музыканты сначала изумились, но потом быстро освоились и теперь любят свои балахоны всей душой, без этих роб, напоминающих что-то средневековое или хипповое, эту музыку и представить себе невозможно.
Тим смеётся, что теперь они – как KISS, без спецодежды – никуда.
Журналист был, как он сам признавался, довольно циничен. Его нарядили в белую робу и выпустили на сцену в толпе хористов. Он замаскировался без проблем, кричать, махать руками и приплясывать у него отлично получилось, одна проблема – он боялся упасть с лавки, на которой стоял. Но по ходу дела и журналиста пробрало, он устыдился своих сомнений, удивился своему непонятно откуда возникшем энтузиазму и позитивизму, и устыжённый тихо уехал в свою Великобританию.
Кстати, он охарактеризовал Тима ДеЛафтера, как человека с ампутированным цинизмом.
Хорошая история, я ей охотно верю. Беда только в том, что на записи эффект коллективного экстаза не переживается как твой собственный экстаз. Но причудливость, избыточность, гигантизм и общее воодушевлённое, приподнятое и безоблачное настроение не заметить, конечно, невозможно. Тут явно имеешь дело если и не с откровенной религиозной пропагандой, то с по крайней мере с просветлённым малоумием людей, по содержанию своих душ от тебя бесконечно далёких. Что вовсе не так уж и плохо.
Песни дебютного альбома довольно коротки – часто по две с половиной минуты, что, конечно же, говорит только в пользу коллектива. И песен немного – всего девять штук, все они вместе звучат полчаса, а компакт-диск тем не менее – более 70 минут длиной. Что же за монстр притаился в последней композиции, идущей 36 минут?
Музыки группе не хватало, и шеф предприятия самостоятельно вытянул на семплере несколько слоёв своего голоса в длинную-предлинную минималистическую гуделку. Неживой хор тянет один звук, потом он начинает дрожать. Появляются жёстко врезанные паузы. Искусственные голоса солируют, между ними возникает перекличка, потом они опять сливаются в неразличимом минималистическом гуле.
Судя по интервью Тима ДеЛафтера, он сам считает это изделие ерундой, не очень удачным изобретением.
Мне же, несмотря на то, что минимализм изрядно набил оскомину, последняя композиция кажется удачным изобретением.
январь 2004