Тема сегодняшней передачи – творчество финского музыканта-эксцентрика М.А.Нумминена. Первый номер программы - песня «Да, сэр, я танцую буги», старый дискошлягер. Это часть его проекта «Tech no, Tech yes, Tech perhaps»: «тех нет, тех да, тех возможно». Нумминен – мастер финского танго. Поёт по-немецки.
Это накладывает на песню неизгладимый отпечаток.
В первом куплете неуклюжая визгливая немка пытается пригласить какого-то невнятного «мистера» станцевать под ускоренный два раза военный марш. Саму немку этот марш дико заводит, от буги ей хорошо, попахивает абсурдным вариантом «Семнадцати мгновений весны». Во втором куплете она «мистера» отшивает: она хотела только танцевать, а не гулять. Песенка начинает звучать сурово и прямо-таки судьбоносно, непростая это девушка, и непростой у неё ухажёр. Непонятно, куда приглашают такую девушку, и аргументирует она крайне хладнокровно.
«Нет, сэр, я не выхожу на прогулку по вечерам,
И дискутировать мы можем с таким же успехом и здесь.
Да, сэр, я, кажется, начинаю постепенно понимать:
Ты вовсе не хочешь пройтись, ты хочешь от меня чего-то иного».
Диско-хит от невинных трансформаций зазвучал по-иному и наполнился массой (предполагаемых) смыслов, которые художник, скорее всего, в виду совершенно не имел. Что, конечно, понятно: он же художник, а не плакатист.
Сборник песен М.А. Нумминена выпустил мюнхенский лейбл Trikont. Альбом называется «Dägä Dägä». Слово «Дэгэ» ничего особенного не значит, точнее, оно значит очень многое, почти всё, это и взгляд на мир, и на общество, и на искусство, одновременно это и состояние души...
Дэгэ – это контркультурный андеграунд дадаистов и сюрреалистов, место, где художнику хорошо и привольно. Каждый хочет в дэге дэге, полагает М.А.Нумминен. И он, конечно, прав. Я – очень хочу.
В каждой рецензии на музыку М.А.Нумминена можно встретить его знаменитую фразу о сущности финской души: «Мы счастливы, когда мы печальны».
В Финляндии не принято много говорить. Дело ли в суровой зиме, то ли в долгой северной тьме, то ли в лесных пейзажах... Не понятно.
Но что точно известно – финны молчат, как каменные изваяния. Грусть-тоску им изливать, однако, надо.
Одним из вентилей изливания души является, странным образом, танго.
Финское танго - это не весёлый латиноамериканский танец, «Танго родилось в Финляндии, это факт», - говорят здесь.
Танго попало в Финляндию в 1913 году. В 40-х аргентинское танго усилиями композитора Тойво Кэрки превратилось в финнтанго: Тойво добавил в танго русские минорные мелодии и немецкие марши, в результате получилось нечто печальное и настойчивое, и, как оказалось, находящее отклик в меланхоличной финской душе. В военную пору печальное танго было своего рода терапией, однако и после войны (в 50-х) танго осталось меланхоличным, повод для грусти финны каждый раз находили новый. В 60-х пришла новая волна поклонников танго, в Финляндии в 60-х функционировало много тысяч танцевальных залов.
М.А.Нумминен написал роман «Танго – моя страсть». Его главный герой – Виртанен – фанатик танго, он посещает танго-залы Хельсинки, после танцев попадает в квартиры своих партнёрш, но успевает вовремя охладить свой пыл – если надо, брызгая на себя холодной водой из рукомойника, после чего уносит ноги. Виртанен – философ и поклонник Платона, а Платон требовал, чтобы мужчины воздерживались от секса 35 лет.
Вернувшись домой после очередного сорванного эротического приключения, Виртанен заводит любимую грампластинку, двигает по комнате в ритме танго пластмассовый скелет и размышляет о тайнах человеческой души, о танце и об анатомии. «Может быть, я в чём-то другой, чем другие люди?» - спрашивает он себя.
Безумная история начинает движение под откос, когда Виртанен знакомится с Аней, конечно, он влюбляется, Аня готова подождать год, чтобы подошёл строк – то есть когда Виртанену исполнится 36. Но в дело вмешивается злой рок, истинная любовь требует жертв... и, как говорит Нумминен, «наше счастье мы находим в несчастье».
М.А.Нумминен написал вообще-то не одну книгу. И не две, а полтора десятка. Его новая книга называется «Дед Мороз наносит ответный удар».
В середине 80-х он написал книгу «Завсегдатай пивных». Нумминен – главного героя зовут для удобства и всяческого правдоподобия так же, как и автора - разъезжает по Финляндии и пьёт пиво в деревенских пивных с местными жителями. Специально для этой книги автор проехал по Финляндии 20 тысяч километров и посетил 350 деревенских пивных.
Это, с одной стороны, социологическое исследование алкогольной культуры Финляндии, с другой стороны – памятник этой самой культуре.
Написал М.А.Нумминен и серьёзную толстую книгу о жизни студентов и художников в Финляндии в начале 60-х годов, когда появились новые искусства – авангардная музыка, электронная музыка, новые французские фильмы, новая поэзия.
Нумминен был свидетелем и участником этого экспорта культурного шока, авангардизма и нео-дадаизма, в 60-х он сам был как раз университетским студентом.
Он рассказывает: «Я был первым человеком в Финляндии, который построил синтезатор, тогда их ещё не было, мы вдвоём с техником его спаяли. Это была очень своеобразная конструкция, никаких клавиш, только переключатели и светодиоды. Синтезатор менял тембр моего голоса. В корпусе было спрятано три машины – электрические барабаны, электрическая скрипка и, как мы говорили, мелодическая машина. С этим аппаратом я три года давал концерты. Однажды наш электронный квартет играл в Болгарии, в Софии, это был 1968 год. Наша музыка была такой ужасающей, плохой и возможно империалистической, что мы играли не более 15 минут. Собралось много людей, 4000 тысячи человек... это был международный фестиваль, я представлял Финляндию. Никто не мог слушать мою музыку, сотни людей ринулись из зала. Директор концертного зала прибежал на сцену и распорядился, чтобы мы прекратили играть, такой это был ужас!»
М.А.Нумминен до сих пор гордится этим ярким контркультурным эпизодом.
Маури Антеро Нумминен родился в 1940-м году.
Называет он, себя впрочем, не Маури, а М.А.Нумминен или ещё короче – М.А.Н. Он философ, лингвист, писатель, музыкант, поэт, деятель кино и радио. Во второй половине 70-х он был звездой шведской эстрады, но жить в Швеции не захотел. Сейчас он живёт в доме в лесу, до ближайшего селения – 10 километров. Говорит, что может работать только там.
Кстати, его шведские поклонники создали даже фэн-клуб, их лозунг был NUMMINEN, DO IT MORE FALSELY! То есть «пой ещё более фальшиво!»
На альбоме «Дэгэ Дэгэ» есть ария из оперы «Искатели жемчуга» Бизе. Ну, если у вас и не наворачиваются слёзы на глазах, то мороз по коже у всякого тонко чувствующего человека идти, мне кажется, должен.
Музыкой М.А.Нумминен занимается с довольно–таки нежного возраста, играет на разных инструментах, гитаре, банджо, пианино, ударных и поёт.
В университете Нумминен учился 8 лет, изучал экономику, право, социологию, философию, лингвистику, угро-финские, африканские (банту) и эскимосские языки. Для диплома предпринял исследование уличного сленга Хельсинки. Тема была сочтена недостойной, диплома юному лингвисту – специалисту в области диалектов – так и не дали.
За свою жизнь М.А.Нумминен записал более 40 грампластинок. На них он поёт на финском, шведском, английском, немецком, а также иногда на эсперанто, русском, эстонском, французском и на латыни. Но главными его языками были финский, что понятно, и немецкий. Немецкий – потому что это был язык философов Карла Маркса, Герберта Маркузе и Людвига Виттгенштейна, ну и язык большого соседа. На эстонском он пел для того, чтобы его понимали в Эстонии, он часто бывал в Таллинне. Пограничникам он на русском объяснял, что в книгах и грампластинках, которые он каждый раз с собой вёз, ничего страшного не было.
На его родине в 60-х годах его музыка воспринималась как довольно радикальная, хотя, формально говоря, он никому кулаком не грозил. Но никто не сомневался, что М.А.Нумминен – это кошмарный анархист левацкого толка, философ-экстремист. Он пел, скажем, тексты философских трактатов или государственных законов, один из его андеграундных хитов назывался «Что должен знать каждый молодой муж». В оригинале это была инструкция для молодожёнов, которую издало министерство здравоохранения и гигиены. Но спетый противным голосом документ - полуинструкция-полупостановление – стал чем-то подрывным и антиобщественным. Шоковый эффект песен состоял в том, что странные тексты были положены на довольно консервативную музыку.
М.А.Нумминен говорит, что круг левых возмутителей спокойствия состоял в 60-х всего человек из 40: художников, поэтов, писателей, киношников и театральных режиссёров. Они боролись за радикальную культуру и всячески пытались провоцировать публику и власти. Группа М.А.Нумминена называлась тогда «Зимняя война в Финляндии 1939-40». Хорошее название для музыкального коллектива.
В результате всей этой бурной активности песни Нумминена в 60-х были запрещены для исполнения по радио. Его грампластинки продавали прямо из коробки в ресторанах, когда публика уже напивалась и не могла отбиваться от предложения купить «потрясающую музыку».
Вот историческая песенка М.А.Нумминена, которая была запрещена в далёком 1966-ом, запрет продолжался шесть лет. Причина: песня направлена «против парламента» и «за алкоголь». Она называется «С моей невестой в парке перед парламентом».
«Мы как-то опять сидели перед нашим парламентом,
Народные представители шли мимо нас.
Правые депутаты проходили всё время справа.
Моя невеста мне говорит: «Дай-ка мне ещё раз глотнуть этого мягкого белого вина».
Я, конечно, ей дал.
Честно говоря, мы уже не были совсем трезвыми.
Я ей сказал: «Я хочу тебя к себе прижать...», она покраснела.
«Здесь? На публике? Ну, это уж слишком. Ты, наверное, не в своём уме!...»
М.А.Нумминен взялся сочинять песни для детей, и нимало в этом преуспел. Он получил-таки доступ к радио – вёл детские радиопередачи, поэтому сейчас в Финляндии его знает буквально каждый.
Он не только писал книги и записывал грампластинки, но снимал и фильмы. Его новый фильм должен быть состряпан из песни «Route 66» – «66 автострада», имеется в виду дорога, которая идёт из Чикаго в Лос Анжелес, по пути случаются всякие неприятные вещи. Она известна в исполнении Rolling Stones. Нумминен намерен спеть её на мотив девятой симфонии Бетховена. Сниматься фильм должен на дороге, соединяющей два маленьких городка в центральной Финляндии – Оривези и Лапуа. На этой дороге вообще ничего не происходит.
Пять лет назад Нумминен написал настоящую танго-ораторию для симфонического оркестра, хора и солистов. Танго в стиле большого оркестрового безумия XIX века. Его следующий проект подобного сорта – философская оратория. «Это очень серьёзное дело» - предупреждает маэстро. В оратории речь идёт об изменении взгляда на мир и на Бога за тысячу лет развития человечества – от 1000 до 2000 года. На музыку положены тексты 12 философов. Маэстро пока осилил либретто.
Впрочем, это далеко не первая его оратория, он их уже много написал. И даже оперу.
Вот образчик его ритм-энд-блюза:
«Я хочу быть свободным,
при этом я не знаю, хочу ли я быть от чего-то свободным, или же я хочу быть свободным что-то сделать.
Но это не имеет значения.
Я хочу быть свободным.
Я хочу любить.
При этом я знаю, что любовь предполагает двоих, то есть ты попадаешь в зависимость от воли другого человека, и сам не можешь быть свободным.
Но это не имеет значения.
Я хочу быть свободным».
Сегодня М.А.Нумминен продвигает так называемый «неорустикальный джаз», с ним он регулярно посещает все известные джазовые фестивали Европы, которые уже сами давно не знают, что такое джаз сегодня.
Слово «неорустикальный» можно перевести как «новодеревенский». Оно пришло в голову музыканту в 1969-ом, его тогда попросили прокомментировать его новый внешний вид. До того он выступал в чёрных костюмах, а тут вдруг нарядился как крестьянин, как следящий за собой деревенский парень. Молодой лингвист задумался и ляпнул: «неорустикальный джаз». Это название очень понравилось, в нём было много смысла: «новодеревенский джаз», это серьёзно. Даже в ресторанах появились неорустикальные меню.
Нумминен решил, что в музыкальном смысле «неорустикальный джаз» - это, наверное, джаз, сыгранный на скрипке и аккордеоне.
Он до сих пор играет свой «неорустикальный джаз». На осторожные вопросы, не кажется ли ему, что сегодня он уже не так радикален, как в 60, он отвечает, что по прежнему смотрит на общество со стороны и по-прежнему находится в авангарде и андеграунде, только куда менее демонстративно.
«В моих песнях нет сарказма или иронии. В моих песнях много юмора» –улыбается М.А. Нумминен, он, кажется, всегда улыбается, причём так, как не у каждого деревенского дурака получилось бы. Его неорустикальность, и в самом деле, сбивает с толку, музыка- под стать внешнему виду музыканта, она кажется наивной, беззащитной, провинциальной.
Но вовсе не бессмысленной: музыка, которая сегодня делается серьёзными профессионалами-виртуозами, будь то ретро-джаз или нечто вроде Rammstein производит на редкость дурацкое впечатление, а в исполнении деревенского энтертейнера она вдруг приобретает смысл. Да и подстрочный перевод на немецкий вдруг говорит об этой музыке куда больше, чем она готова сама о себе сообщить. В любом случае, когда М.А.Нумминен поёт «буги проникает мне в кровь» или «я хочу быть свободным» или «целуй меня горячо» у меня нет оснований ему не верить. Странное дело, этот смешной человек возвращает музыке жизнь.
Ну, конечно, его музыка звучит сегодня как старомодный капустник. Интересный культорологический вопрос: а, собственно, почему? Нумминен ведь не прост, он лингвист-структуралист 1968-го года, неодадаист, радикал и проч.
Сегодняшние радикалы со всех их минимал нойзом явно не дотягивают до ребят второй половины 60-х. Но тогдашние - не в пример нам грамотные и парадоксально мыслящие - борцы, которые абсурдом давили на полицейское государство, став сегодня пузатыми улыбающимися дядьками, воспринимаются нами как откровенные тюфяки и конформисты. А сегодняшние юные аудиорадикалы - милейшие ребята, ни с чем особенно не борящиеся и ни в чём особенно не разбирающиеся, а нечеловеческую музыку делающие просто потому, что она им нравится.
Так почему же? Я так и не придумал иного объяснения, кроме заявления, что в 70-х переоценились ценности, поменялись местами знаки, плюс на минус, минус на плюс.