40-х) он был никому не нужен. У композитора, по-прежнему, не было постоянного ангажемента, он сутками сидел дома в своей маленькой комнатке, которую очень любил, и играл на крошечном пианино. Написанные пьесы летели в мусорную корзину. Монк, по-прежнему, сильно пил и глотал таблетки. Он слыл угрюмым, нелюдимым и злобным придурком.
Большинство владельцев клубов, журналистов и телеведущих, один раз столкнувшись с Монком, старались избегать повторных встреч. Только самые близкие друзья знали, что композитор - тонкий, ранимый, душевный и доброжелательный человек.
Осенью 1948-го во время одного из редких выступлений его с позором выгнали из клуба, потому что с точки зрения хозяина Монк играл не джаз.
Cabaret card
В 1948-м же Телониус Монк в первый раз оказался на скамье подсудимых: у него нашли марихуану. У музыканта на год отняли кабаре кард - удостоверение, разрешающее его владельцу играть в нью-йоркских публичных заведениях, где торгуют спиртным, иными словами - во всех джаз-клубах. Чем занимался Монк весь следующий год, не известно, хотя изредка где-то выступать, судя по сохранившимся фотографиям, ему всё-таки удавалось.
27-го декабря 1949-го у Монка родился сын - тоже, разумеется, Телониус. Впрочем, всю жизнь его звали не иначе, как Toot - в честь разговаривающего кораблика из диснеевского мультфильма. Счастливый, но по-прежнему безработный папа катал коляску с сыном по Нью-Йорку и одну из своих пьес назвал «Little Rootie Tootie».
Не успел начаться 1951-й, как на Монка обрушилось новое несчастье. Автомобиль, в котором находились Монк, его приятель пианист Бад Пауэлл и ещё двое каких-то лиц, попал в полицейскую облаву. Под сиденьем у Монка нашли пакетик героина, который кто-то из сидящих в автомобиле попытался незаметно выбросить. Всех арестовали, а Монк на два месяца загремел в тюрьму. Несмотря на заступничество друзей у Монка во второй раз отняли кабаре кард - на этот раз на шесть лет.
Для композитора это было страшным ударом. Монк целиком ушёл в себя, отказывался показываться в людных местах и разорвал почти все связи: ему не хотелось долго объяснять, почему его не видно на нью-йоркских сценах. Он не хотел никого видеть и очень страдал от того, что не может слышать, как играют другие музыканты. Кроме того, ему приходилось платить за вход в клуб.
Монк вспоминал паршивые времена: «Даже в Birdland, где я так часто играл, меня иногда не пускали. Вы можете себе представить, что это значит для музыканта, стоять перед входом в кабак, слушать как там играют твою музыку, и не иметь права войти? Со мной это случалось неоднократно».
Фирма Blue Note, наученная горьким опытом, заморозила свой контракт с Монком. Лишь летом 1951-го - через три года после предыдущих сессий - он снова попал в звукозаписывающую студию. Blue Note выпустила новую серию пластинок - и снова нулевой результат.
Prestige и Панноника
В 1952-м году к большому облегчению фирмы Blue Note закончился её контракт с Монком. В том же году композитор подписал контракт с Бобом Уэйнстоком - директором фирмы Prestige.
И пластинки, выпущенные Prestige, ждал полный коммерческий провал. Боб Уэйнсток никакого особого энтузиазма по поводу гениальности Монка не испытывал, поэтому за три года своего контракта с фирмой Prestige пианист был в студии всего пять раз.
Он страшно нуждался в деньгах, которые тратил, по-видимому, на наркотики. Его жена Нелли была в отчаянии, но ничего поделать не могла. Изредка Монку удавалось выступать за пределами Нью-Йорка, но существенной прибыли это не приносило. Композитор собирал на улицах пустые бутылки из-под пива и кока-колы, - за каждую он получал по пять центов. Сбор пустых бутылок стал его идеей фикс. Даже через много лет, разбогатев, он не мог пройти мимо пустой бутылки.
Прибавление в семье (в сентябре 1953-го на свет появилась дочка Барбара) совсем не обрадовало композитора: его пластинки лежали в магазинах свинцовым грузом, ему удавалось выступать только в каких-то провинциальных сараях, да и то не чаще, чем раз в месяц.
В мрачном 1953-м Телониус Монк познакомился с поразительной женщиной - баронессой Панноникой де Кёнигсвартер, дочерью лондонского банкира Натаниела Ротшильда. Во время второй мировой войны она была шофёром санитарной машины в рядах французского Сопротивления и вышла замуж за героя-антифашиста Юлиуса де Кёнигсвартера. После войны она оказалась в Мексике, где её муж исполнял функции французского посла. Из Мексики баронесса убежала в Нью-Йорк, прихватив с собой дочку.
Монк познакомил баронессу с Чарли Паркером, который тоже маялся без кабаре кард.
Панноника сняла анфиладу комнат в отеле Стенхоуп, куда Монку и Паркеру был круглосуточно открыт доступ, и взяла беспомощного Телониуса, дошедшего до крайней степени нищеты и отчаяния, под своё крыло.
Летом 1954-го Монк выступил на втором парижском джазовом фестивале. Выступил, надо сказать, неудачно, потому что его сопровождала местная ритм-секция, не имевшая никакого понятия, на что она идёт. После одного из номеров Монк вскочил со своего стула с отсутствующим взглядом и ткнул пальцем в сторону барабанщика Жан-Луи Виаля. Тот не знал, что ему делать, и на всякий случай выдал соло. Монк не спеша протопал за кулисы, вылил в себя до краёв наполненный стакан виски, столь же медленно вернулся за рояль и окончил пьесу. В перерыве он объяснил, что когда он встаёт, это значит, что концерт окончен, публика должна хлопать, а музыканты очищать сцену. Жан-Луи обиделся и ушёл, хлопнув дверью. Больше охотников играть с Монком не нашлось.
Изысканной парижской публике манера Монка показалась неизящной, диковатой и вообще не модной.
Вернувшись в Америку, Монк записал ещё несколько номеров для Prestige, но и эти пластинки не находили покупателей.
Монк записался в качестве сопровождающего пианиста вместе с молодым саксофонистом Сонни Роллинзом, которого очень ценил, и с трубачом Майлсом Дэвисом, которого явно недолюбливал. Майлса же страшно раздражала подлая манера Монка лишать солирующую трубу прочной подпорки фортепианной партии. С точки зрения Майлса Монк лишь портил дело своими не к месту изобретательными и как в пустоте висящими аккордами. Музыканты всячески проявляли друг к другу неуважение - Майлс орал: «Почему я должен с ними играть?», а Монк перед началом своего вступления громко спрашивал: «Ну что, мне уже пора начинать, или как?»
«О, нет» - вздыхал кто-то из музыкантов, а Майлс шипел, обращаясь к продюсеру: «Всё, всё пиши, пусть всё останется на плёнке». Дошло ли дело до мордобоя - не известно, но Монк уверял, что если бы Майлс (к слову сказать - боксёр-любитель) тронул его пальцем, то он бы его отправил на кладбище.
Одним словом, и в качестве аккомпаниатора Монк не годился, и фирма Prestige была бесконечно рада, когда его контракт подошёл к концу.
Прорыв
12 марта 1955-го года в номере гостиницы Стенхоуп на руках Панноники умер Чарли Паркер. Это событие привлекло к джазу внимание широкой публики, пластинки стали продаваться куда живее.
Телониус Монк заключил новый контракт.
На этот раз его деловым партнёром стал владелец фирмы Riverside Оррин Кипньюс - тот самый молодой критик, который ещё семь лет назад в своей статье пророчил Монку великое будущее.
Кипньюс выплатил своему идолу аванс - 108 долларов 27 центов - и поведал, что хочет начать выпуск долгоиграющих пластинок с его музыкой. Кипньюс не стал повторять ошибок своих предшественников и заставил Монка записать альбом пьес Дюка Эллингтона.
17-го июля 1955-го года в составе ансамбля звёзд Монк выступил на Ньюпортском фестивале. Майлс Дэвис дудел пьесу Монка «Round Midnight». Шумный успех. Майлс Дэвис - герой. По дороге в Нью-Йорк Майлс переругался с Монком, как всегда считавшим, что его недооценили. Раздосадованный Монк попросил остановить машину и остался один на ночной автостраде.
Между тем альбом «Телониус Монк играет Дюка Эллингтона» продавался вполне прилично. Сам Дюк заявил, что Монк водит всех за нос и издевается надо всем миром, а его пьесам досталось особенно. «Очень хорошая пластинка», - заключил Эллингтон.
Кризис, казалось, подходил к концу.
В 1956-м Монк ещё не имел права выступать в нью-йоркских джазовых клубах, но долгоиграющие пластинки, которые он записывал для фирмы Riverside, пользовались всё большим успехом.
Оррин Кипньюс рассматривал каждый альбом не как набор случайных пьес, а как единое целое, обладающее собственным характером. Даже обложка должна была исполнять свою функцию и иронично комментировать содержание музыки. Конверт пластинки «Телониус Монк играет Дюка Эллингтона» украшает картина французского художника-примитивиста Руссо: лев грызёт пантеру в мясистой траве. Очень не джазовая обложка. Вторую пластинку, которая называлась «Уникум» и содержала набор джазовых стандартов, украшала огромная почтовая марка с портретом Телониуса Монка. Кипньюс даже изготовил целый блок таких марок (вообще говоря, фальшивых) и клеил их на конверты в декоративно-рекламных целях.
Кипньюс был одержим идеей навязать Монка широкой слушательской аудитории. Ведь после смерти Чарли Паркера джазу был нужен новый герой, и хозяин Riverside решил не упускать шанса.
К слову сказать, в результате героем стал Майлс Дэвис.
Кроме того, у Монка была преданная и любящая жена Нелли, которая никогда не упрекала мужа в том, что тот не в состоянии заработать себе на пропитание своим искусством.
И, наконец, рядом с Монком постоянно находилась баронесса Панноника де Кёнигсвартер, которая имела обширные связи в высшем свете Нью-Йорка, всячески поддерживала композитора и даже возила его на своём лимузине.
Как-то раз, солнечным воскресным утром Монк, его жена Нелли и Панноника поехали покататься на автомобиле.
Довольный жизнью композитор удивлённо изрёк: «Посмотри-ка, у меня две бабы - белая и чёрная».
Панноника промолчала. Тут к ним подруливает Майлс Дэвис на своём кабриолете и говорит, обращаясь к Монку: «Что, поехал своих кисочек выгуливать?». Тут Панноника уже не сдержалась, матерно выругалась и пожелала Майлсу подавиться своей трубой.
Одним словом, в 1956-м вокруг Телониуса Монка сформировалась энергичная команда из преданных людей, настроенных на прорыв.
Звезда джаза
Успех пластинок фирмы Riverside привлёк к Монку внимание концерна CBS, который предложил пианисту принять участие в телешоу «Stars Of Jazz». Монк был настолько возбуждён, что не спал несколько дней и ночей. Впрочем, такое с ним случалось довольно часто: он мог бодрствовать по трое суток. Правда, потом на двое суток отключался и спал, как убитый. Так случилось и на этот раз. На репетицию композитор не явился, и найти его было невозможно - он крепко спал, а Нелли не будила мужа.
Но на само шоу Монк - против обыкновения - пришёл раньше назначенного срока и сел за рояль перед телекамерой, чтобы разогреться. Не успел он взять несколько аккордов как джазовые знаменитости, находившиеся в студии - Каунт Бэйси, Билли Холидей и Лестер Янг, тут же подошли к инструменту и уставились на руки Монка.
Тот играл, не сгибая пальцев, часто перекрещивал руки - так что левая брала самые высокие ноты - и колотил по клавишам запястьями и локтями. Одновременно он двигал непрерывно сползавшие с пальцев огромные кольца, которые очень мешали играть, и стучал ногами по полу. На голове пианиста - идиотская вязаная шапочка.
Изумление Каунта Бэйси было неподдельным.
Режиссёру эта сцена очень понравилась и он попросил повторить её во время телепередачи. А Монк был необычайно зол на всех и особенно на Каунта Бэйси. «Когда я приду в клуб и увижу тебя за роялем, - пообещал он, - я засуну свою голову между клавиатурой и твоим лицом и буду пялиться на тебя, как на учёную обезьяну. Жаль, что у меня нет телекамеры - а то бы я положил её тебе на плечо».
В осенью 1956-го фирма Riverside сочла, что публика созрела для альбома с собственными композициями Монка. Композитор записал свою знаменитую пластинку «Brilliant Corners» - «Блестящие углы». На обложке - сияющий Монк сидит откинувшись в углу из зеркальных стен. На первый взгляд кажется, что перед нами пять Монков, сидящих в кружок и соприкасающихся затылками.
Несмотря на то, что в распоряжении Монка находились первоклассные музыканты, такие как саксофонист Сонни Роллинс и барабанщик Мэкс Роуч, за четыре часа упорной работы они так и не смогли удовлетворительно сыграть сложнейшую пьесу, которая так и называлась «Блестящие углы». На пластинке мы слышим коллаж: Оррин Кипньюс склеил его из 25 забракованных вариантов этой пьесы.
В октябре же 1956-го Телониус Монк стал свидетелем того, как Майлс Дэвис избил своего саксофониста Джона Колтрейна, явно находившегося под сильным воздействием героина. Колтрейн, не способный не то что играть - даже шевелиться, покорно сносил побои. Монк возмутился и пригласил саксофониста в свой новый ансамбль.
В конце года в маленькой квартирке Монка случился пожар. Сгорели все его ноты, костюмы, а также фортепиано. На рождество Нелли - нет слов, что за женщина - подарила мужу рояль марки Стейнвей, который она купила в рассрочку. Рояль поставили в проходе между кухней и комнатой композитора.
Сохранилось много рассказов о том, что Монк - единственный из нью-йоркской джазовой тусовки - играл музыку сам для себя, для своего собственного удовольствия. По воспоминаниям сына, Монк занимался исключительно тем, что смотрел телевизор, который был круглосуточно включён, и играл на рояле.
Часто рассказывают такого рода эпизод.
В гости к композитору пришли друзья-музыканты, которые привели с собой ещё несколько приезжих поклонников-французов. Все горят желанием послушать Монка. Виски льётся рекой. Монк играет весь вечер и всю ночь. Гости засыпают, сидя на своих стульях или лёжа под столом. Поздним утром все медленно просыпаются и обнаруживают, что Монк по-прежнему играет, ничего не видя и не слыша вокруг себя.
В начале 1957-го Паннонике де Кёнигсвартер и Харри Коломби, наконец, удалось добиться, чтобы Монку вернули кабаре кард. Всю весну композитор занимался с саксофонистом Джоном Колтрейном - учил его своим перекрученным аккордам и прыгающим ритмам. «Монк - это архитектор музыки, - уверял Колтрейн, - всё, что я знаю, я получил от него».
Five Spot
1957-й год занимает особое место в карьере Телониуса Монка: 40-летний Монк, наконец, стал знаменитым.
Весной ему вернули кабаре кард (то есть разрешение выступать в нью-йоркских клубах и концертных залах), и братья Термини - владельцы нового джаз-клуба Five Spot - предложили ему бессрочный ангажемент.
Монк написал аранжировки для квинтета, но братья Термини заявили, что платить пятерым музыкантам они не смогут, да и на сцену их крошечного клуба больше четырёх человек никак не поместится.
В июле новый квартет Телониуса Монка, в состав которого входил и тенор-саксофонист Джон Колтрейн, появился на сцене клуба Five Spot. За месяц до того Колтрейн самостоятельно избавился от пристрастия к героину и алкоголю, и находился в прекрасной форме. Уроки Монка явно пошли ему на пользу.
Five Spot тут же стал самым модным местом Нью-Йорка, каждый вечер перед входом собиралась очередь, которая тянулась до следующего квартала. Захаживали сюда и многие знаменитости. Очевидцы вспоминали, что в Five Spot часто можно было видеть невысокого и чрезвычайно элегантно одетого джентльмена. Этот изящный господин был никто иной как Майлс Дэвис. Половина посетителей смотрела на него, выпучив глаза, а сам Майлс, не веря своим ушам, внимательно следил за тем, что происходило на маленькой сцене.
Фирма Riverside, выпускавшая студийные пластинки Монка, не имела права записать его сенсационные выступления в клубе Five Spot. Джон Колтрейн подписал контракт с фирмой Prestige, а Монк уже успел унести оттуда ноги и ни в коем случае не хотел снова с ней связываться. Однако некоторое представление о живом саунде клуба Five Spot всё-таки можно себе составить. Жена Колтрейна Наима записывала на маленький магнитофон выступления своего мужа. К сожалению, качество этих плёнок - ниже всякой критики.
В августе следующего 1958-го года Riverside всё-таки сподобилась записать выступление квартета Телониуса Монка в Five Spot, правда, уже без Колтрейна: он ещё в декабре 1957-го покинул Монка и вернулся к Майлсу Дэвису, который мог предложить куда более высокие гонорары.
А летом 1958-го в составе ансамбля Телониуса Монком дудел Джонни Гриффин, изо всех сил старавшийся воздерживаться от своей обычной скоростной виртуозности, что безусловно пошло на пользу музыке в целом. Но нельзя не отметить однообразие аранжировок. Каждый номер был устроен совершенно одинаково: фортепианное вступление, тема, саксофонное соло, импровизация самого Монка, затем соло контрабаса и, наконец, ударных. Всё кончается повторением темы. И так в каждой пьесе. И так - все последующие годы.
Осенью 1958-го место постоянного тенор-саксофониста занял Чарли Роуз, которому предстояло играть вместе с Монком целых двенадцать лет.
В октябре с Монком приключилось новое несчастье. Во время поездки на концерт в Балтимор автомобиль, в котором находились Панноника, Монк и его коллеги, остановился перед входом в маленький мотель, стоящий на краю автострады. Монк сказал своим спутникам, что сейчас принесёт воды, и вошёл в отель. Там он своим угрюмым видом до смерти напугал хозяина, и тот вызвал полицию. Прибывшие стражи порядка обнаружили Монка уже за рулём и потребовали, чтобы тот вышел. Но он тупо сидел и смотрел прямо перед собой.
Панноника закричала: «Оставьте в покое господина Монка, он - знаменитый пианист». Монк толкнул локтем дверь автомобиля, и она сбила полицейского с ног. Всю компанию арестовали, обыскали и нашли в багажнике коробочку, набитую марихуаной и пачку каких-то таблеток. Чтобы избежать немедленного ареста, Монку пришлось выложить 5 тысяч 300 долларов, со всех остальных пассажиров содрали ещё пять тысяч.
Во время суда Монк попробовал встать, чтобы что-то сказать, но полицейский грубо усадил его на место. Руки Монка были связаны за спиной. Тем не менее он ухитрился прижать ими обидчика к стене, развернулся и начал методично бить его головой в живот. Подоспевшие охранники принялись колотить Монка резиновыми дубинками по пальцам рук.
У Монка в третий раз отняли кабаре кард - на этот раз на два года. Менеджер Монка Харри Коломби подал кассационную жалобу, но Монк отказался подтвердить, что владелец мотеля унизил его, назвав «вонючим ниггером».
Музыка Монка прозвучала в саундтреке французского фильма «Исчезающие женщины» (« Les Femmes disparaissant»), что безусловно, способствовало её популяризации. Конечно, Монк стал знаменитым. Но ему так и не удалось попасть в десятку фаворитов критиков журнала Downbeat ни в качестве композитора, ни в качестве шефа оркестра, ни в качестве пианиста.
Лучшим пианистом по-прежнему оставался Оскар Питерсон, который, отдавая должное Монку-композитору, признавался, что не является поклонником Монка-пианиста. В свою очередь, на вопрос о талантах Оскара Питерсона Телониус Монк ответил встречным вопросом: «Где здесь у вас туалет?». Прочтя такой отзыв о своей новой пластинке, Питерсон уже не стеснялся обзывать Монка шарлатаном.
Монк очень переживал, что ему снова запретили играть в нью-йоркских клубах.
Осенью 1959-го с ним случилось ещё одно неприятное происшествие. Прибыв в Бостон, он направился в отель и с каменным лицом принялся молча ходить кругами по фойе и рассматривать стены. Служители отеля решили, что имеют дело с сумасшедшим и отказались сдать ему комнату.
В десять вечера он явился в клуб, где его уже ждали коллеги-музыканты. Монк уселся за рояль, исполнил два номера, после чего поднялся и ко всеобщему изумлению покинул заведение. Лишь через полтора часа он вернулся, сыграл ещё раз те же самые две пьесы и застыл. Музыканты не знали, что им делать дальше, они собрали инструменты и покинули сцену. Ещё через двадцать минут окаменевший Монк встал со стула и вышел из клуба. Ни хозяин, ни посетители не сказали ни слова - всем было ясно - происходит что-то ужасное. Монк сел в такси и отправился в аэропорт, чтобы лететь домой в Нью-Йорк, но последний самолёт уже отбыл. Монк бродил по аэропорту до тех пор, пока его не выловила полиция. Композитор оказался в дурдоме. Несколько дней жена Монка Нелли не могла выяснить, куда подевался её муж. Только благодаря счастливой случайности Монк сумел избежать агрессивного вмешательства психиатров: один из врачей вечерами подрабатывал трубачом в джаз-клубе. Он-то и уговорил коллег пощадить великого музыканта.
Больше Монк никуда не ездил без своей жены Нелли - он попросту боялся потеряться.
октябрь 2004