Этой осенью (2002 года) в Германию пришла удивительная новость: во Франции, оказывается, появилась новая поп-музыка, её так и называют «Новой французской сценой».
Страсти разогрел сборник «Le Pop», вышедший на крошечном кёльнском лейбле Groove Attack. Но сразу обнаружилось, что, во-первых, многие из представленных на нём песен существуют уже много лет - то есть новую волну французского попа никто за пределами Франции не заметил. Во-вторых, эта самая новая французская сцена, хотя и представлена персонами молодыми, независимыми и, судя по голосам, задумчивыми (если не робкими), но процветает она благодаря стоящему за ней концерну звукозаписи EMI, а точнее, его дочернему лейблу Virgin. А в-третьих, не такие уж они и молодые, эти новые музыканты, большинству из них – уже за тридцать.
Надо сказать, что я недавно был в отпуске в славном французском городе Монпелье, он находится практически на берегу Средиземного моря.. так вот, отправляясь туда, я был намерен на месте разобраться с новой музыкой, а также с тем, кто её слушает и как к ней относится.
Сборник «Le Pop» открывает песенка молодого человека по имени Матьё Богартс. В первом же доме, в котором я оказался, тут же нашёлся его компакт-диск, что характерно – самовыжженый. Надо отметить, что покупать музыку во Франции – доставляет мало удовольствия. Звуконосители очень дорогие, а в магазинах лежит далеко не всё, что есть в природе. Поэтому охочее до музыки население слушает, как правило, альбомы, загруженные из интернета и выжженные потом на компакт-дисках. Я видел высокие стопки компакт-дисков, на каждом до десяти mp3-альбомов, то есть всего в такой стопке – пара сотен альбомов. Такие компакт-диски слушают в DVD-плейерах.
Но я отвлёкся.
Mathieu Boogaerts «J'en ai marre d' être deux»
Вот что мне рассказали о Матьё Богартсе: он сам записывает всю свою музыку. Это, вообще говоря, большая редкость. Несмотря на довольно электронно звучащие студийные записи, Матьё на концертах подыгрывает себе на акустической гитаре.
Матьё тонок, изящен и хрупок. Он очень поэтичен, он ни в коем случае не рок-звезда, он раним... как я скоро убедился, это относится практически ко всем представителям новой волны – они не рок-звёзды: силы, манерности и глэма у них вовсе нет. И, соответственно, их музыка звучит довольно камерно.
У Матьё, объяснили мне, очень женственная музыка... должен сказать, что рассказывали мне всё это две особы по имени Клэр и Сандрин. Многие считают, что Матьё – голубой, но это совсем не так. Матьё обожают все девушки, все в него влюблены.
Музыка его довольно электронна и минималистична, в ней иногда можно расслышать немножко регги, музыкант полгода жил в Кении.
Тексты... вот тут начинаются сложности. Мне, не знающему ни французского языка, ни традиции шансона, сложно отличить поэтическое изящество от штампа и маньеризма. Меня уверили, что Матьё Богартс интересен и обворожителен. Его тексты непереводимы, они построены на игре слов и созвучий.
Вот как мне прокомментировали рефрен одной из его песен с альбома четырёхлетней давности. Альбом называется «Мне надоело быть двумя», а может, «Мне надоело быть вдвоём».
«Я не найду подходящий полюс, я не найду пуловер, который мне подходит».
Это практически одна и та же фраза с заменой одного гласного звука: поль – пюль, полюс – пуловер.
Имеется в виду, что лирический герой испытывает и внешнее замешательство, не зная, к какому полюсу его тянет, и внутреннее, не зная, что соответствует его характеру. Выражение «Новая французская сцена» (Nouvelle Scène Française) вошло в употребление в 1992, когда в городе Нант свои первые песни записали Доминик А и Филип Катерин. Это был классический шансон, но сделанный крайне примитивными средствами, патетичные оркестровые аранжировки были заменены звуками дешёвого синтезатора, вместо свингующего барабанщика – цак-цак-цак ритм-машины. Это был, так сказать, low budget-шансон.
Критики не устают подчёркивать, что шансон пришёл в движение только после смерти Сержа Гинзбура, который умер в 1991-м. Вообще, Серж Гинзбур – одно из самых часто употребляемых имён в статьях о новой сцене. Впрочем, всплывают также имена и Жильбер Греко, а также Джона Леннона. Но Серж Гинзбур – это нечто грандиозное, он продолжает оставаться культовой фигурой номер один.
За десять лет журналисты затёрли до дыр термин «Новая французская сцена», сегодня это выражение вызывает лишь недоумённое пожатие плечами, были придуманы и новые – типа «Nouveau Minimalisme». Как я имел возможность убедиться, в музыкальных магазинах на полках стоят несколько сборников якобы представителей новой сцены, имена каждый раз разные, по-видимому, к ней стали относить вообще всех молодых и не очень молодых музыкантов, поющих по-французски.
Для новых музыкантов характерно свободное отношение к традиции шансона – они и не окаменевают в священном трепете перед легендарными певцами и певицами, но, с другой стороны, вовсе не пытаются себя им противопоставить, так сказать, надругаться над святыней.
Dominique A «A L'arrivée»
Доминик А – один из ветеранов этой самой новой сцены, именно его записи 1992-года, сделанные на четырёхдорожечном магнитофоне, воспринимаются сегодня как импульс для нового поколения французского шансона. Всех, кто появился после, неизбежно сравнивают именно с Домиником А. Сегодня у него якобы сотни подражателей, впрочем, сотен альбомов подражателей Доминика А в магазинах мне обнаружить не удалось.
Только что вышел его сборник, собранный из песен его нескольких альбомов. Вот одна из них. В приблизительном пересказе речь идёт примерно вот о чём.
«Я – город, который многие покинули,
и тех, кто ушёл, нигде не найти.
А те, кто остались, пугают меня».
Дальше идёт перечисление потерянных душ, которые остались в этом городе. В нём постоянно проходят праздники. Но в нём так тесно. На редкость меланхоличная песня, лишённая, однако, занудливости. Мне кажется, тут очень важна интонация, с которой эти слова произносятся.
О любви Доминик А поёт, конечно, тоже.
Katerine «Mes Mauvaises Frequentations»
Второй ветеран «Новой французской сцены» - Филип Катерин. У него тоже вышло уже несколько альбомов, в которых он обращается к тем или иным стилистическим эпохам шансона: иногда это звучит как саундтреки фильмов Годара, иногда – как французский рок, иногда – как пышный варьете-оркестр, иногда – как изи лиснинг. Насколько я могу судить, Катерин не столько продолжатель традиции, сколько оживлятель формы. Его шансон называют постмодернистским, то есть, грубо говоря, цитирующим и комментирующим существовавшие ранее стили. Он даже поёт песни Джо Дассена.
Вот его изи-лиснинг альбом 1996 года.
Стиль выдержан довольно последовательно. Содержания в текстах никакого нет («сижу за столиком, слушаю музыку, жизнь прекрасна»), звучит при этом всё это довольно неплохо. В рецензиях на его альбомы постоянно повторяется, что его тексты ироничны.
Я не осмелюсь утверждать, что такого рода саунд – типично французское дело, но соглашусь, что лёгкость, ироничность и изящество, безусловно, ассоциируются именно с французской ретро-музыкой.
Valerie Lemercier chante
Валери Лемерсьер – акриса, телезвезда, особа во Франции довольно известная, как я понял, она украшает собой разного рода комедийные шоу.
Её альбом спродюсировал Бертран Бургала. Бертран Бургала – одна из самых значительных фигур современной французской поп-музыки, похоже, он и есть один из тракторов того, что сегодня называется Le Pop (должен признаться, что это выражение во Франции не известно, как и компакт-диск, вышедший в Кёльне). До его сольного альбома мы доберёмся через неделю, когда речь пойдёт об инструментальной французской музыке, а пока – Валери Лемерсьер.
«Когда я его увидела, он был один на улице.
Он заметил мой взгляд, полный вопросов.
Что он делает вечером?
Кем он работает?
Кто его утешает, когда ему плохо?
Я спрашиваю себя – кто подстригает его волосы?
Я не знаю, как его зовут, и похож ли он на свою мать.
Встал ли он сегодня поздно?
Сам ли выбрал в шкафу, что надеть?
Мне нравится, что на нём надето.
Мне бы хотелось знать, любит ли он солнце.
Нравится ли ему рождество?
Есть ли у него мёд в ушах?
Чувствителен ли он к воде?
Читает ли он газеты?
Проводит ли он часы в ванной?
Что у него за друзья?
Был ли он уже покинут женщинами?
Откуда эта драма? Я бы этого не смогла ему причинить...
Он мне нравится.
Но почему?»
Ретро-поп, твист, свинг, немного босса-новы, много электрооргана, резких вставок духовых и струнных... прозрачный и лёгкий саунд. Звучит беззаботно и свежо. И совсем не электронно. По-видимому, именно так выглядела солнечная мечта таких групп как Pizzikato Five, скованных минималистичным электро-грувом.
Fransoiz Breut «Vingt а trente mille jours»
Франсуаз Брё – бывшая подруга Доминика А. Именно он уговорил её начать петь по-французски. До того Франсуаз пела кавер-версии песен таких групп как Kinks и Blondie.
Её голос – один из самых выразительных в новой французской сцене, критики утверждают, что он производит впечатление замёрзшего. Музыка довольно сдержанна, почти суха. Звучат акустические инструменты, но то, что они играют, очень напоминает лууп – то есть зацикленный фрагмент звука, иногда – как будто пущенный в обратную сторону. То есть это минималистичный компьютерный грув, безо всяких судорог сыгранный на живых инструментах. Долгим многотрудным вытюкиванием и подгонкой маленьких звучков друг к другу на компьютере здесь и не пахнет.
Keren Ann «La Biographie de Luka Philipsen»
Французская пресса полагает, что творчество певицы Кере Анн следует рассматривать как продолжение традиции Джони Митчел и Сюзан Веги. Немецкая же пресса отмечает, что это совершенно неверно, ведь все тексты для Кере Анн пишет мужчина – Бенжамин Биолэ.
Поэтому её следует рассматривать как возрождение французской певицы Франсуаз Арди (Francoise Hardy) образца середины 70-х годов.
И здесь несложно обнаружить, что создатели этой музыки – которая звучит по-прежнему довольно живо – слышали, что происходило с музыкой в 90-х годах. Доминирует зацикленный глухой и довольно шумный ритмический пассаж, похожий то ли на синтезаторный, то ли на электрогитарный аккорд. Он смешан со звуками струнных. Сверху – звуки акустической гитары. Уроки 90-х приняты к сведению, при этом никаких навязчиво-электронных звуков или монотонно повторяющих пассажей нет. Шансон съел техно-эмбиент и минимал-поп.
Benjamin Biolay «Rose Kennedy»
Альбом Кере Анн спродюсировал Бенжамин Биолэ – это ещё один гигант новой французской волны. Три-четыре года назад его песни никто (имеется в виду концерн EMI) не хотел выпускать, и уж тем более разрешать ему самому их петь. Альбом Кере Анн резко изменил ситуацию.
Написал Бенжамин музыку и тексты для камбэк-альбома «Chambre avec vue» ветерана Анри Сальвадора (Henri Salvador), то есть совершил подвиг шансон-патриотизма, Анри Сальвадору – уже 85 лет. После этого у критиков не осталось сомнений, что именно Бенжамин Биолэ – это шансон сегодня. А после того, как он женился на Чиаре Мастрояни (дочери Марчелло Мастрояни и Картин Денёв), то на преступное невнимание к своей персоне он больше не может пожаловаться.
Выход его сольного альбома «Роза Кеннеди», все песни которого, так или иначе, связаны с историей клана Кеннеди, подтвердил его статус. Сегодня этот альбом величается не иначе как «краеугольным камнем современной французской музыки». Впрочем, тянущиеся и как бы слегка психоделические оркестровые аранжировки Бенжамина Биолэ имеют отношение не столько к французской эстраде 30-летней давности, сколько, скорее уж, к оркестровым пассажам поздних The Beatles.
В отличие от своего идола Сержа Гинсбура, Бенжамин Биолэ – вовсе не «сердитый молодой человек», никакого вызова буржуазной морали в его музыке нет.
Бенжамин Биолэ родился и вырос в Лионе, а сейчас живёт в Париже. Ему 29 лет.
В юношеском возрасте играл на тубе в духовом оркестре своего отца. Смешной инструмент, мало где применимый. Потом изучал тромбон в консерватории. Несмотря на полученный приз, серьёзной музыкой Бенжамин заниматься не смог. Его привлекали песни. Лёгкие и меланхоличные.
Он сам полагает, что со временем его песни становятся всё менее и менее наивными и всё более электронными. Впрочем, звуки струнных инструментов он применяет по-прежнему охотно. «У меня, так сказать, негативные песни, - говорит он, - негативные в том смысле, что все истории кончаются плохо».
В его песнях - и это якобы есть нечто типично французское – всплывают пустые пляжи, холодное море, августовское солнце. Они рассказывают о несдержанных обещаниях, об утративших свой блеск летних мечтах, и о каких-то невнятных надеждах на последний танец – как на «воспоминание о прошлом».
«Это так, как мы сказали
Уголок рая
Фортепиано, пианист
Это как в старые добрые времена
Раньше всё было лучше
Лёгкая мелодия
Порыв ветра
Это мелодия счастья
Это чувство нашего времени, времени, которое проходит мимо нас
Мы танцуем
Девушка напротив
Одна
О-е»
ноябрь 2002