споминая свою пятилетней давности поездку в Стамбул, должен сказать, что главный урок, который я тогда из неё вынес: ни при каких условиях нельзя соглашаться на то, что ты – турист, нужно изо всех сил саботировать свою «судьбу туриста».

Турист движется внутри проложенных для него труб, жуёт то, что для него вывесили и заготовили, турист – потребитель продуктов туристского бизнеса, то, что турист воспринимает и понимает, заготовлено с большой скидкой на его идиотизм, отсутствие времени, знания языка и жизни и наличия страсти к внешне броскому и экзотичному.
Быть туристом скучно и стыдно.

Это стало моей навязчивой идеей – научиться бывать в незнакомых городах не в качестве туриста. Как? Я так до сих пор и не придумал. Вроде бы надо как-то в каком-то качестве «поиметь отношение» к городу, в качестве, которое никто для тебя предусмотреть не мог, и которое и самому тебе слегка странно и стеснительно.

Сегодня я думаю, что Айю-Софию мне испортил вокзальчик и три мужика, которых я встретил за ним. Я называю это одноэтажное строение, покрашенное розовой краской и ставшее ненужным среди серых многоэтажных домов, «вокзальчиком», но что это такое, я не знаю. Перед ним – много рядов вроде бы трамвайных рельсов, которые кончаются у краёв площади. Между рельсами растёт трава. Место пустынное, но не забытое.
Обойдя явно неживой вокзальчик, я попал в странный район, он, похоже, оставался привокзальным и слегка, как бы так сказать, «порочным» и «злачным». Он сам покрылся пылью и посерел, но не смотря на смерть вокзала, ещё не совсем умер.

Я буквально наткнулся на трёх стоявших буквально плечом к плечу нестарых мужчин. Они молчали и внимательно смотрели на меня. Их взгляд не был хамским или угрожающим, то есть театрализованным и демонстрационным. Но не был он и «априорно дружелюбным» - они смотрели на меня из совершенно мне неизвестной жизни.
И смотрели они в упор прямо на меня, как мне показалось, не одобряя во мне даже не туриста, а то, кем я был «на самом деле».
Изумлённый и встревоженный я пропилил мимо них с видом «вот где хочу, там и хожу, я всегда здесь хожу». Но они-то знали, что это за место, где я сейчас иду, зачем тут ходят люди, а я – нет.

И после этого – древняя громадина Айя-София.
Я никак не мог согласиться, как же можно считать, что ты «понимаешь» древнее здание, похожее на огромную мандрагору (дерево-лес) снаружи и на огромную кастрюлю изнутри, если ты не понимаешь вокзальчика, кривой улочки за ним с запылёнными витринами, в которых висят выцветшие синие плакаты, трёх мужчин, стоящих перед такой мёртвой витриной?
Нет слов, Айя-София – удивительное место, циклопическое сооружение, «не понятно, как такое вообще может быть».
Но вот эта близость и понятность древнего памятника, близость и понятность даже его «непонятности» и «удивительности», и составляет «участь туриста».
Я врубился, что гуляя по Айя-Софии, вижу перед собой не более чем трёхмерную картинку вместо плоских картинок в альбомах.

Я заглянул на обратную сторону огромных круглых щитов с арабскими текстами, они висели высоко в храме, а я их помню ещё с картинки из школьного учебника по истории – ничего особенного, старые пыльные канаты продеты сквозь кольца, вбитые в каменную стену.
Попрыгал перед высоко расположенными мозаиками в арках – не дотянулся.
Нашёл снаружи храма у одной из стен огромную мраморную плиту с выбитым на ней барельефом зайчика – грозного, чуть ли не клыкастого. Но не успел отвернуться, как перед этой плитой уже стояла очередь фотографироваться, плиту тоже, очевидно, выставили специально, зайчиком кверху. Украсили трёхмерный альбом.
А что за зайчик, откуда, какие носатые усатые дядьки его выбивали и для чего, и что делали эти дядьки до того и после – не понятно. Зайчик, и всё. Смотри, турист, радуйся, что не зря притащился в такую даль.
И ни одного человека вокруг, который смотрит на тебя непонятным взглядом.

Возможно, это ощущение, что ты не понимаешь простых вещей, которые происходят вокруг тебя, и есть то самое «отношение», которое «нужно поиметь», если ты решил расстаться с «участью туриста»? То есть чужая жизнь начинается тебе открываться, когда ты остро начинаешь отдавать себе отчёт в том, что ни фига её не понимаешь.

октябрь 2004