В поисках так меня привлекающего слегка заунывного и совсем немелодичного старческого пения под какой-нибудь не очень виртуозный музыкальный инструмент, я набрёл на компакт-диск знаменитой французской серии «Музыка мира».
На обложке – четверо прилично одетых мужчин восточного вида, трое - средних лет, один старик. Старик горизонтально держит перед собой металлический бубен и стучит в его нижнюю часть пальцами обеих рук. Его голова опущена, по-видимому, он сосредоточенно поёт. Остальные слушают. Рядом с ними - несколько струнных музыкальных инструментов. Все четверо полулежат на расшитых подушках. Окна закрыты богато расшитыми занавесками. На полу - пластиковые бутылки с водой, металлические чаши и гора веток с зелёными листьями. Глаза всех присутствующих полуприкрыты.
«Йемен. Музыка из сердца арабского мира» называется компакт-диск.
Есть и перевод текста песни, сопровождаемой игрой на металлическом бубне, с арабского на английский, который я постараюсь пересказать:
«Луна из звёздных миров,
Ты, которая одариваешь нас счастьем,
Ты, которая излучаешь добро,
Красавица среди красавиц,
Кто ты? Принцесса или красавица из рая?
Ночь тебя рождает и показывает нам,
Моё сердце – это твой дом,
В котором никто другой ещё не жил,
И ты – единственная, которая меня притягивает.
О ты, заставляющая двигаться ветви,
И плачущая в постели, когда наступает день.
И с нами ничего не случится».
Это музыка Сана (Sana’a) – столицы Йемена. Конечно, сегодня она звучит и по радио, можно купить её и на кассетах, но, вообще говоря, её слушают днём в помещении – в кофейне или у себя дома. Слушателей не бывает много, да и концертом такое мероприятие не назовёшь, ни концертных залов, ни собственно концертов в Йемене нет. Скорее это – собрания, посиделки, времяпрепровождения.
Поэт поёт стихи, а присутствующие жуют листья ката, которые обладают лёгким наркотическим действием. Ранним утром на базар приносят горы свежесрубленных веток с зелёными листьями, которые за день не отягощённая заботами мужская часть населения медленно пережёвывает, слушая музыку.
Музыка Йемена на протяжении сотен и даже тысяч лет испытывала влияние самых разных музыкальных традиций – от африканских до индийских и индонезийских – и сама на них, разумеется, влияла. Скажем, лютня попала в Юго-Восточную Азию из Йемена.
Йемен, находящийся в самой южной точке Аравийского полуострова, прямо напротив Эфиопии, поддерживал морские связи по всему побережью Индийского океана, через Йемен шёл и торговый путь из Индии в Египет и дальше в Палестину. Везли, в основном, пряности, а смолу, которую египтяне использовали для мумифицирования, изготавливали в самом Йемене.
Именно в Йемене якобы находился библейский рай, в этих сказочных местах царила и царица Савская.
Здесь жили люди в каменном веке... и в бронзовом веке... возможно, здесь находится колыбель цивилизации.
Столица Йемена Сана – самый старый город мира из тех, в которых всегда жили люди, за несколько тысяч лет своего существования город не вымирал.
Несмотря на то, что йеменцы считают свою страну колыбелью арабской культуры, музыка Йемена занимает маргинальное положение в океане арабской музыки, она не прошла путь развития арабской музыки, она буквально законсервировалась. Скажем, в Йемене до сих пор употребляются архаичные музыкальные инструменты, например, лира тамбура. На подобном инструменте играли ещё в библейские времена.
Но это явно нестоличная музыка, в столице – в Сана – на собраниях бездействующих мужчин играют на уде. Уд – это арабская лютня.
В Сана играют как на современных удах, сделанных, скажем, в Египте или Ираке, так и на местной разновидности этого инструмента. Этот уд называется тараб (tarab) – это самый старый уд, используемый в арабской музыке. Его корпус выдолблен из одного куска абрикосового дерева, сверху натянута козья шкура. У тараба три двойных струны, сделанные из козьих кишок, и одна металлическая.
Песни в сопровождении тараба довольно длинны – они идут десять-пятнадцать минут.
Поёт и играет Хассан Аони ал-Аджани.
«О, Всемилостивый,
о, луна всех жилищ,
сбереги меня от лающих псов,
сбереги от встреч с дурными людьми и от их подарков.
О Всемилостивый,
О великий Аллах, покрывающий птиц перьями
И кормящий в море китов и чудовищ,
Освети твоему слуге время агонии и спаси его от жажды,
И в день страшного суда, даруй ему мир.
Старость сокрушила меня самым худшим из всех возможных способов,
Симпатичная девушка, чья походка была как танец,
Прошла мимо меня в день праздника.
Я спросил её: «О, красавица, откуда ты родом,
Ты, чьи прекрасные глаза Бог одарил такими ресницами?»...
Музыка Йемена – это, прежде всего поэтический текст, здесь без текста музыка, кажется, не имеет особого смысла.
На эту тему есть показательный анекдот.
Несколько лет назад Йемен посетил багдадский виртуоз, играющий на уде. Он был приглашён в дом хорошо известного поэта и музыканта в Сана, где он блестяще исполнил технически невероятно сложное соло на своей лютне. Его выступление длилось около часа. Когда музыка прекратилась, повисла тяжёлая пауза, гости, молча жевавшие кат, напряжённо ждали. Для иракца музыка закончилась, он, так сказать, всё сказал, а для йеменца инструментальный пассаж – каким бы интересным он не был – это лишь прелюдия к поющимся стихам, без которых выступление просто незакончено.
Даже слово, обозначающее здесь музыку, переводится как «пение».
Своеобразие Йемена и в том, что у большинства здешних песен есть автор – то есть традиция сберегает имя авторов музыки и текста.
Если автор забыт, то об этом тоже помнят.
Может быть, утверждать, что именно поэзия лежала в истоке музыкальной традиции Йемена, было бы преувеличением, но, в любом случае, здесь многие поэтические жанры связаны с музыкальными формами, более того, часто именно поэтическое слово определяет структурные особенности музыки. Размер стиха определяет используемые ритмические фигуры, и музыканты, не знакомые с местной поэтической традицией, испытывают большие сложности с исполнением музыки Йемена.
Мелодии тоже определены манерой чтения стихов, поэтому это не столько пение, сколько декламация, возглашение - йеменские певцы вовсе не используют мелизмы – то есть мелодические украшения, характерные для всей восточной музыки.
Оставаясь недекоративной, музыка Йемена, несмотря на весь свой консерватизм, вовсе не запрещает вариацию существующих мелодий, и вообще - импровизацию.
По отзывам очевидцев, эта музыка производит на слушателей гипнотическое воздействие.
На мужских посиделках до наступления темноты звучит светская музыка, после наступления темноты – религиозная, то есть смысл собрания радикально меняется. Религиозная музыка, оставаясь тоже подчёркнуто поэтичной, устроена совсем по-другому: это диалог певца и хора.
Как бы то ни было, компакт-диск, вышедший в серии Юнеско «Йемен. Музыка Хадрамавта» я из своих рук не выпустил.
Хадрамавт – это местность в Йемене, которая практически весь 20-й век оставалась одним из самых изолированных от современных влияний мест в мире. Жители Хадрамавта с древности плавали в юго-восточную Азию, но оставались верными своей культуре. Музыковеды полагают, что изоляция и отсутствие интереса к чужим культурам привели к тому, что местная музыка, лишённая чуждых влияний, сохранилась в законсервированном виде чуть ли не с библейских времён. В любом случае, эти песни существовали ещё до распространения ислама.
Чтобы слушатель не заскучал, компакт-диск разбавлен так называемой развлекательной музыкой, тоже довольно интересной, но большая часть песен – это так называемый даны.
Дан – это и есть жанр архаичных песен, эти песни одноголосы и музыкального сопровождения не предполагают. По настроению они довольно суровы.
Впрочем, существуют и более современные разновидности этой музыки в сопровождении игры на уде, иногда её сопровождают хлопками в ладоши, что должно побуждать присутствующих к танцу.
На CD несколько аутентичных и вполне архаичных данов погонщиков верблюдов.
Раньше эти песни пели действительно погонщики верблюдов во время долгих переходов. Сегодня это ремесло исчезло, а песни пока живы. Одну из песен поёт древний старик, который ещё сам был погонщиком, а потом продавцом верблюдов.
Слово дан происходит от слова дандана – оно означает «бормотать, петь для самого себя», имеется в виду что-то вроде мелодии без слов.
Иногда целые куплеты в песне заменяются бормотанием звуков, фонетически близких слову дан – «дани», «дана» и тому подобных.
Часто дан – это импровизированная поэзия, поэты состязаются в своём мастерстве на специальных собраниях.
На компакт-диске есть его маленький фрагмент - такие собрания обычно длятся всю ночь.
Мы слышим голос ведущего, который говорит о преимуществах благой жизни – мероприятие сугубо религиозное, - а певец подхватывает его слова и поёт либо текст известного поэта, либо сочиняет свой. Присутствующие подхватывают слова песни, потом ведущий останавливает готовую разойтись музыку – наверное, присутствующие должны подумать о сказанном. После минутной паузы проповедь и пение возобновляются.
«Песни Хадрамавта» открывает так называемый развлекательный дан, имеется в виду радостная песня лирического содержания, она уместна на свадьбе или на семейном празднике. Песня сопровождается игрой на уде и на не очень хорошо слышном барабане.
Это дан, написанный в 20-ом веке, он куда мелодичнее и обтекаемее, чем архаичный, но звучит тоже впечатляюще.
февраль 2003