С вашего разрешения, я сразу возьму быка за рога. Самым ярким поп-музыкальным событием прошедшего десятилетия является короткая вспышка джангла. Собственно, и в джангле – как и во всех остальных разновидностях поначалу андеграундной музыки – с сегодняшней точки зрения преобладает масса чисто коммерческого хлама. Но один трек всё-таки до сих пор греет мою душу. Это «Original Nuttah» – то есть «Истинная сволочь», который сварганил диджей ShyFX и горластый малый UK Apache. Это 1993 год.
Из джангла вылупился драм-н-бэйсс – стиль, который раскручивался средствами массовой информации с не меньшей энергией, чем брит-поп. Но драм-н-бэйсс я всё же не стал бы называть доминирующим стилем 90-ых годов. Если взглянуть на вещи шире, то можно говорить о двух больших тенденциях – первая связана с брэйкбитом, в его самых разных видах, а вторая - с ободранным до последних костей сухим и трезвым саундом. Я имею в виду так называемое «минимал техно», главными оплотами которого в середине 90-х являлись тусовки вокруг берлинского лейбла Basic Channel и вокруг кёльнского магазина Kompakt.
Конечно, минимал - не единственная влиятельная техно-тенденция, но на мой взгляд единственная, которую можно назвать «эстетской». Собственно, минимал техно - это техно-берег довольно широкого, но малотиражного моря самопальной электронной музыки, которое раскинулось широко в прошедшем десятилетии. Для этого моря существует масса названий: эмбиент, пост-индастриал, нойз, sound-scapes или просто «электронная музыка». Занимаются ей какие-то скучные дядьки и тётеньки университетско-консерваторского вида. Из разноцветных периодических изданий о наличии такого рода звуков подозревает, похоже, лишь британский журнал Wire. Это странно, ведь звучит она не противней, чем чёрный металл. Впрочем, может быть дело в том, что в ней, с одной стороны, нет никакой театральщины – то есть не на что смотреть, а с другой – нет драйва, то есть она не захватывает дух своей лихостью. Эту музыку надо просто внимательно слушать, и на любовь с первого взгляда рассчитывать не приходится. Как правило, это довольно медленная и минималистичная музыка, и минимал-техно – её наиболее заметная фланг. Вот, скажем, кусочек пьесы, которую сочинил, сыграл и смикшировал американский композитор Роберт Паредес (Robert Paredes, CD «Forgetting and Remembering», 1999). Это многослойная запись духовых инструментов, пропущенных через эхо-эффект.
Недавно мне встретилось такое мнение: 90-ые года – как новая эпоха в поп-музыке - на самом деле начались в 1988-ом, когда Европу захватил бум вокруг
эсид-хауса, и закончились в 1997-ом, когда лопнул драм-н-бэйсс.
Эта точка зрения мне кажется справедливой, в любом случае верно то, что в
1988-ом история поп-музыки как бы раздвоилась. В начале 90-ых рэйверы и не
подозревали, что U2 выпустили якобы эпохальный альбом «Achtung Baby», а
Нирвана - это главная группа гранжа, а «гранж» - это то, как отныне называется
рок-музыка.
Возник новый вид андеграунда – техно-андеграунд, это было совсем не то же
самое, что известные до тех пор панк- или металло-андеграунды. Впрочем, к
концу 80-ых недовольная окружающей действительностью молодёжь уже не
имела никакого желания идентифицировать себя с панком или металлом.
В 90-ом году известный своим интеллектуализмом немецкий журнал SPEX с
удивлением для себя отметил, что исчезло явление, ещё недавно гордо
называвшееся «инди» (indie, это сокращение от слова «независимый», имелся
в виду независимый образ мысли, независимый стиль – как правило, какая-то
разновидность синти-попа, скажем, в духе «Dead Can Dance», и самое главное
– независимая фирма грамзаписи).
Отметил SPEX и закат альтернативного рока: Dinosauer Jr., Mudhoney, Urge
Overkill, Pussy Galore, Soundgarden...
Альтернативный рок делали страдающие от пристрастия к героину и к саунду
Black Sabbath волосатые юноши с гитарами на шеях. Чему был альтернативой
альтернативный рок? Конечно, не могучим концернам звукозаписи, а металло-глэм-року восьмидесятых годов, всем эти Вэн Хэйленам, Пойзонам,
Уайтснейкам и Металликам.
В 90-ом году посуровевшая хаус-музыка была названа хардкором или техно. В Лондоне начал формироваться джангл-андеграунд, в Бристоле шевелилось то, что позже было названо трип-хопом, нормальные двуногие слушали Нирвану и размышляли о том, относятся ли они к поколению Икс, а Бек, поющий о том, что он неудачник, воспринимался в качестве идиотской пародии на гранж.
К середине десятилетия альтернативный рок тихо сошёл на нет, или, точнее говоря, в Европе совершенно перестали интересоваться американскими гитарными группами, британской прессой был раздут бум вокруг поп-групп нового типа: Pulp, Blur и Oasis. От рок-групп первой половины 90-ых осталось только два воспоминания – во-первых, что ребята стригли головы наголо и носили растянутые майки, шорты до колен и диких размеров татуировки, а во-вторых, что их музыка часто болталась между металлом и хип-хопом и называлась поэтому «кроссовер». Ещё одна практически не существующая ныне разновидность молодёжного андеграунда начала 90-ых – это готик-рок, находившийся где-то между мелодичным металлом и синти-попом. Собственно, это был ещё не отмерший пережиток инди-рока 80-ых.
В середине 90-ых ситуация полностью обновилась. В музыкальных изданиях
широко освещались две конкурирующих разновидности поп-музыки: брит-поп и
трип-хоп. Андеграундом были драм-н-бэйсс и жёсткое индустриальное техно.
Интеллектуальной поп-музыкой стал минимал. Оувеграундом – то есть, тем,
что по-русски нежно называют попсой, - транс и хеппи хардкор, то есть, грубо
говоря, Маруша и Scooter.
А кем был Трики? Поп-музыкой нового типа.
Несмотря на то, что по уикендам вся молодёжь танцевала под техно-транс, на
одежде это почти никак не сказывалось. Молодёжь одевалась в ретро-хиппи-стиле: брюки-клёш, узкие и длинные куртки-кафтаны из замши, длинные
цветные шарфы, на спине – непременный рюкзак. И на каждой попе – голубые
джинсы.
Ныне уличная мода довольно далеко уползла от хиппи-стиля. «Блю джинс»
носят только провинциалы, для таких фирм как Levi's это большая трагедия.
Сегодня штаны должны быть широкими, прямоугольными, светло-кремовыми
или зелёными и немного сваливающимися с бёдер. И конечно, с большим
количеством карманов. Вообще, узкие, а ещё хуже – обтягивающие джинсы –
верный знак того, что ты заблудился во времени. На ногах - кроссовки, на теле
– свитер с горизонтальной полосой на груди, сверху – трикотажные куртки с
капюшонами. Всё вместе – явная хип-хоп мода, знак победившего брэйкбита.
Так одевается практически вся молодёжь, и даже студенты – самая
консервативная и отсталая часть молодого поколения, традиционный
потребитель гитарного рока и лево-либеральных идей.
Расставание с Нирваной и прочими гитарными прелестями происходило на
удивление радостно. Музыкальная пресса просветила сомневающихся, что им
не стыдно любить Chemical Brothers и Prodigy.
Слушают ли ещё техно? Год назад в техно-отделе огромного кёльнского
магазина Saturn я увидел двух молодых людей. Они были искренно изумлены:
«Смотри, техно! а я и не знал, что оно ещё есть». Другой присмотрелся к
полкам: «Точно. Смотри, что написано: хардкор». И они засмеялись, по-видимому, вспомнив весёлое детство.
Модная музыка продаётся в Сатурне совсем в другом отделе, который
называется «Эмбиент, драм-н-бэйсс, трип-хоп». С другой стороны в техно-магазине Kompakt постоянно толчётся человек десять, хотя цены значительно
выше, чем в Сатурне.
Чистый хаус-стук, боюсь, уже никого не радует: сбивки или, как их называют –
breakz – должны быть в любом случае. Вообще же крайне показателен именно
ретро-саунд, ретро-фанк, ретро-брэйкбит, ретро-джаз. Не молотилка, и не
уханье, а ловкий перестук.
Ещё одна тенденция, китовым горбом всплывшая примерно в 1993-м году – это возвращение даб-музыки. Медленный бас с ямайкских грампластинок конца семидесятых годов стал восприниматься как новое откровение. Истоки новой электронной поп-музыки стали усматривать не только в группе Крафтверк и североамериканском фанке, но и в ямайкском регги. Абсолютный герой этого дела – конечно же, Ли Скретч Перри. Собственно, всемирно-историческое значение джангла и состоит в том, что джангл-продюсеры перестали ваять на своих синтезаторах фанк-бас, характерный для хауса, а начали ориентироваться на бас-партии регги, которые в чистом виде можно встретить только в инструментальных пьесах, так называемых даб-версиях. Даб должен быть медленным, кривоногим и слегка безумным. Даб – не очень радикальная и совсем не экстремистская музыка, но человек, находящийся в нормальном психическом состоянии, даб ни делать, ни слушать не будет. Вот даб, который я нашёл на компакт-диске американского джаз- металлического трио PainKiller. В его составе – саксофонист Джон Зорн, басист Билл Ласуелл и барабанщик Мик Харрис. Альбом «Buried Secrets» - «Похороненные секреты» вышел в 1992-м году.
90-ые годы во многом не похожи на 80-ые.
В 90-ых довольно сильно изменилось отношение к року. Конечно, разговоры о
том, что «рок мёртв» ведутся с конца 60-ых, когда он, собственно, только-
только появился. Если вы не понимаете, что имеется в виду под словами «рок
мёртв», я могу тот же самый тезис сформулировать несколько по-другому: «рок
неизлечимо фальшив».
Что может предложить рок? Если вам нужен заводной ритм, то его в роке нет,
если вы хотите танцевать, рок вам не поможет. Если вам нужна песня, с
которой вы могли бы себя идентифицировать, то в современном роке и этого на
самом-то деле нет. Рок должен быть величественным и могучим и
демонстрировать широкоформатных героев. Кто эти герои сейчас? Чувствуете
ли вы, что музыка говорит о самых важных вещах в жизни, о которых все
остальные трусливо молчат? Вряд ли. Исчезли рок-звёзды, рок-идолы, рок-легенды, или, что то же самое, исчезла потребность в их существовании. А без
рок-идола нет рока.
В 90-ых радикально изменилось и отношение к наркотикам. В 80-ых наркотики
были либо привилегией либо бедных и несчастных, либо богатых и счастливых.
В самом низу общества - опустившиеся героинисты, или как их называют
«джанки», им противостояли молодые преуспевающие яппи, нюхающие кокаин.
И государство, и обычные граждане относились к наркоманам либо как к
преступникам, либо как к больным. В консервативные времена наркоманов
надо было сажать, в более либеральные - лечить.
В 90-ых распространились, как их называют по-немецки, Party-Drogen, то есть
наркотики, которые принимают на весёлых танцульках в клубе. В первую
очередь речь идёт, конечно, об экстази. Натанцевавшись и упав без сил в чилл-аут-зоне, рейвер не прочь выкурить травы. А утром, чтобы восстановить силы –
несколько таблеток витаминов. Наркотики стали массовым и совсем обычным
делом, а вовсе не привилегией каких-то сомнительных общественных групп,
находящихся за рамками общества. И всем понятно, что без экстази и
амфетамина техно никогда бы не получило такого бурного развития… а с
другой стороны, без ритмичной и громкой танцевальной музыки и МДМА, - это
то, из чего раньше делали экстази, - и амфетамин, и всё прочее так и
оставались бы неизвестными молодёжной аудитории, как были до тех пор.
Что бы нам такое послушать? Вот что стало с британской когда-то рок-группой
«Hair and Skin Trading Company». Альбом «Psychedelische Musique». Это 1995-й
год.
В 90-ые годы было сделано несколько технологических нововведений, которые
непосредственным образом повлияли на функционирование шоу-бизнеса.
Самое значительное – это переход с грампластинок на компакт-диски.
Концерны звукозаписи смогли продать потребителю хорошо известную музыку
предыдущих десятилетий, но уже переизданную на компакт-дисках.
Значительно подешевели синтезаторы, семплеры и компьютерные программы
для обработки звука. В начале 90-ых профессиональный звук можно было
делать только на дорогущих Макинтошах. Операционная система Windows95,
вышедшая, как несложно догадаться, в 1995, стала новым стандартом, для
Windows была изготовлена масса программ, персональные компьютеры
стремительно наращивали свою мощность и одновременно дешевели, и году к
1998-му сложилась такая ситуация, что стало возможно говорить о
многодорожечной студии в твоём персональном компьютере.
Распространение СD-ROM-ов как носителей информации, а также СD-
райтеров, то есть устройств позволяющих записывать данные на компакт-диск,
означало настоящую революцию: стало возможным у себя дома выжигать
полноценные компакт-диски, то есть копировать оригинал без потери качества.
С середины 90-ых подняло голову и дыхнуло такое чудовище, как интернет.
Поначалу он воспринимался как средство обмена информацией. Когда стало
возможным закачивать из интернета аудиофайлы, запакованные в формате
mp3, эксперты стали говорить о скором конце компакт-дисков, как
универсальных звуконосителей.
Не надо думать, что дешевеющий персональный компьютер, способный
заменить и многоканальный магнитофон, и микшерный пульт, и многоголосный
синтезатор, и секвенсор, и семплер, означает революцию только в электронно-танцевальной музыке.
Вот, скажем, свежее интервью с Ронни Джеймсом Дио – певцом ласкового и
пафосного металла, одно время он пел в группе Rainbow. Сейчас Дио записал
альбом «Magica» в стиле Rainbow, правда без Ричи Блэкмора. Так вот,
волосатый и совершенно гитарный Дио говорит: «Меня часто спрашивают,
почему для записи моего нового альбома я вообще снимал студию, ведь
современные hardware и software развились до такого высокого уровня, что
практически каждый, кто наделён небольшим пониманием техники и
компьютера, может изготовить свой альбом в своей спальне. Современные
home recordings (записи, сделанные дома) намного превышают по своему
качеству записи, сделанные в профессиональных студиях в начале 90-ых.
Однако музыканты, которые достигли определённого уровня, по-прежнему
привязаны к студии, только там можно творчески экспериментировать с
разными инструментами и усилителями...».
Журнал добавляет: профессиональным студиям становится всё труднее найти
клиентов, многие группы отказываются от собственных студий. Дон Доккен
распродал всю свою домашнюю студию и устроил на её месте гараж.
Может быть, стоит сказать пару слов о том, что будет дальше.
Metall Hammer уверен, что у экстремистского металла нет будущего: играть ещё
быстрее уже невозможно, писать более мрачные песни, или продуцировать
более плотный саунд – тоже: это мнение Криса Болтендаля. Знаете такого? Это
певец группы Grave Digger. «Новым шагом было бы попробовать кого-нибудь
убить на сцене, - продолжает он, - но на это вряд ли кто пойдёт. Во всех
остальных отношениях граница достигнута, и причём – довольно давно».
Ещё одна проблема – новое поколение. Дети металлистов вовсе не начинают
любить металл, часто оказывается, что родители слушают более тяжёлую
музыку, чем их чада.
Что же касается якобы более прогрессивного техно-лагеря, то предсказывается
продолжение дробления на всё более мелкие разновидности стилей, между
которыми будет всё меньше и меньше разницы.
И никто не сомневается, что по настоящему творческие и склонные к
экспериментам люди могут резко исправить положение. Хорошо, если так.
Конечно, есть хорошие люди с правильными опилками в голове. Беда только в
том, что они практически не оказывают никакого воздействия на общее
положение дел.
Нью-йоркский гитарист и певец Арто Линдси (Arto Lindsey) в 1995-ом выпустил
альбом «Aggregates 1-26». Я поймал себя на том, что это, пожалуй, чуть ли не
единственное пение под гитару, при котором мне не становится стыдно за
певца.
январь 2000
 |
 |
 |
 |