«Тема моего альбома - специфика устройства жизни во Франкфурте, - рассказывает Эккехард Элерс. - Франкфурт очень интенсивен, Франкфурт - это структура связей, это постоянное взаимодействие... Франкфурт - это деньги. Франкфурт - это дигитальный мир. Город существует только для финансового рынка. Ты переходишь улицу: с двух сторон от тебя стоят машины - в одну сторону уходить цепь серебряных Мерседесов и точно такая же - в другую... Франкфурт - это звук денег, это вид денег, это поведение денег...»
И ты имеешь в виду, что это, так сказать, дигитальные деньги?
«Да, разумеется, каждый прохожий имеет отношение к торговле акциями, у каждого в руке - портативный компьютер. Я попробовал отойти в сторону и увидеть эту ситуацию со стороны...»
То есть ты создал дигитально-акустическую модель дигитально-финансовой системы?
«Да, - с энтузиазмом соглашается Эккехард. - Стало нормой утверждать, что музыка ничего сама по себе не значит, музыкант своей деятельностью не творит никаких смыслов и знаков. Это, разумеется, не так. Разговоры о чистом и абстрактном саунде просто смехотворны. Музыка, в которой постоянно повторяется одно и то же, как скажем, в техно, является довольно известной метафорой современной однообразной жизни, понятой как работа у конвейера. Резкие стыки аудио-коллажа - вещь очень близкая переключению программ телевизора при помощи дистанционного пульта. Излюбленные в современном техно щелчки, треск, хруст - это звук денег, звук кассы, звук нажатой клавиши на клавиатуре компьютера, звук отданной команды.»
Иными словами, с твоей точки зрения, минимал техно - это эстетика финансового рынка?
«Да, разумеется. Меня очень интересуют тенденции финансового рынка, они очень важны для понимания того, как устроена жизнь сегодня, как она меняется, в какую сторону меняется. Ты знаешь, в начале 90-х в Берлине техно-диджеи действовали в рамках субкультуры, проще говоря - были асоциальными элементами, это была одна тусовка вместе с панками... теперь те же самые люди занимаются куплей-продажей акций через интернет».
На твоём компакт-диске я обнаружил длинный текст, в котором идёт речь о минимализме, о возвращении минимализма. Должен признаться, что мне показалось странным и интересным, что ты сопровождаешь свои альбомы пространными комментариями...
«Ах, это ироничный текст, - смеётся Эккехард, - хотя минимализм, безусловно, - ключевое слово. Минимализм, как бы это сказать... скомпрометирован своим прошлым, он потерпел крах, доказал свою несостоятельность... Минимализм - это нечто связанное с эпохой 60-х: хиппи, наркотики, асоциальная культура, миф о Востоке, бесконечные инструментальные джемы. Нынешний минимализм обозначат совершенно иные вещи: дигитальный мир, software, финансовый рынок».
В каком смысле современная, скажем - твоя, музыка минималистична?
«В смысле структурной замкнутости. Software задаёт правила игры, определяет поле возможностей. Ты делаешь разрешённые ходы, функционируешь по данным тебе правилам и исчерпываешь тем самым ситуацию... Но не выходишь за её пределы... Процедура поиска удовлетворительного решения в ситуации ограниченного набора операций и есть минимализм.»
Ты знаешь, есть во всём этом какая-то безысходность, обречённость...
«Вообще говоря, да - соглашается Эккехард. - Поэтому и настроение альбома довольно сумрачно и меланхолично. В нём даже есть аспект тёмной эротики... Я смотрю на Франкфурт глазами, скажем так, французского послевоенного чёрно-белого кино... то, что называется filme noire».
Но ведь эти фильмы - детективы, - говорю я, - Им свойственен определённый криминальный шарм... Чёрная романтика, эстет с пистолетом...
«Этот аспект я тоже имел в виду», - улыбается мой собеседник.
Музыка альбома «Betrieb» собрана из фрагментов произведений двух композиторов начала ХХ века - европейца Арнольда Шёнберга (Arnold Schoeberg) и американца Чарльза Айвза (Charles Ives). Эккехард Элерс выбрал их произведения 1903-1906 годов - то есть принадлежащие эпохе, непосредственно предшествующей модернизму.
Шёнберг и Айвз - во многих отношениях ключевые фигуры, хотя и очень друг на друга непохожие. Шёнберг - признанный лидер авангарда, формалист, теоретик музыки, великий композитор. Шёнберг разработал систему, изменившую лицо музыки. Айвз - аутсайдер и самоучка, а в, так сказать, серьёзной жизни - директор преуспевающей страховой компании. Айвз - любитель, никакой системы он не разработал.
История модернизма немыслима без Шёнберга, а Айвз - как бы вообще тут не при чём. Правда, много позже оказалось, что многие изобретения и нововведения уже были сделаны Айвзом. Более того, академический авангард уже давным-давно зашёл в тупик и в какое-то безысходное ретро, а дилетантское звукотворчество вроде бы находится на подъёме. То есть более живучей оказалась линия Айвза, а не Шёнберга.
Не могу не отметить и того обстоятельства, что меня некоторое время очень занимает тема встречи двух композиторов-авангардистов - американца и европейца, - а именно Джона Кейджа (John Cage) и Карлхайнца Штокхаузена (Karlheinz Stockhausen). В этой встрече, как известно, победил Кейдж, и результатом его победы как раз и явился минимализм.
Поэтому мне идея альбома «Betrieb» видится так - изготовить минималистически звучащую музыку из произведений двух композиторов - американца и европейца, из произведений, созданных ещё до начала радикального модернизма. И, так сказать, перепрыгнуть через ХХ век: из позднего романтизма - в пост-минималистический саунд-дизайн.
Эккехард Элерс эту мою интерпретацию горячо одобрил и подтвердил, что в современном мире единственное, что возможно, - это комментирование и истолкование. То, что он сам этот квадрат Айвз-Шёнберг-Кейдж-Штокхаузен в виду не имел, не играет при этом никакой роли.
На изготовление альбома «Betrieb» ушло чуть меньше года.
Работая над своими проектами, Элерс 5-8 месяцев разрабатывает концепцию, а собственно музыку записывает за два-три месяца. Каждый трек альбома «Betrieb» собран из пяти-шести слоёв оригинальной музыки, которая позаимствована просто с компакт-диска.
Я время от времени читаю музыкальные журналы, - говорю я, - и у меня создаётся впечатление, что продукции лейбла Mille Plateaux нет альтернативы. Техно ушло, и это единственное, что осталось...
«Всё не так, - прерывает меня Эккехард Элерс. - Техно никуда не ушло. А продукция Mille Plateaux - это так, - ерунда, не более, чем сноска на полях грандиозного техно-потока. Такого сорта музыке в лучшем случае принадлежит не более 10%-ов рынка. Техно ушло?! Техно - это единственно существующая ныне форма музыки. Это и массовая культура, и молодёжная культура, и субкультура... Никакого рока не осталось. Вообще ничего иного не осталось».
Ты действительно считаешь, что музыка из секвенсера никому не надоела?
«Разумеется! - смеётся Эккехард. - Народ её любит, народ её хочет, народ отвык от всего другого. Ты посмотри на хит-парад - это одно техно, кроме техно ничего нет. У техно нет альтернативы. Впервые этот бит появился в конце 70-х в диско-эпоху, и за 25 лет он не изменился: тот же hi-hat, тот же бас-барабан, те же четыре четверти... это традиция, это то, без чего нельзя. Техно будет всегда».
Ну, хорошо, - без всякого удовольствия поддаюсь я, - давай зайдём с другой стороны: ты говоришь - software диктует условия игры, принципы дизайна одинаково применимы в самых разных областях... Но что мы видим, скажем, в web-дизайне? Массу интернетовских сайтов, сделанных людьми, которые не только не умеют рисовать, но даже и не подозревают о том, что существуют такие вещи, как визуальное мышление (visual thinking), теория контрастов, законы гештальтпсихологии... Доступность самого свежего программного обеспечения вовсе не гарантирует сколь нибудь убедительного результата.
«Но ведь его ничто не гарантирует, - возражает мне мой оппонент. - Вот карандаш, он доступен каждому... им легко пользоваться или сложно? Сложнее, чем компьютерной программой или нет? Мы понимаем, что это коварный вопрос.
Безусловно, существуют критерии качества, безусловно, интересны только результаты, полученные грамотными людьми, творчески относящимися к своему делу.
Многим вещам можно научить или просто заложить их в программу: скажем, если ты не можешь согласовать в своём дизайне четыре цвета - это может делать программа... нужно только уметь ею пользоваться. Главное - быть художником.
Я уверен, что наступает эпоха, когда музыка, сделанная на персональном компьютере, становится разновидностью искусства. Того искусства, которое представлено в музеях и художественных галереях. Наряду с выставками визуальных объектов будут проводиться выставки и аудио-объектов, да они, собственно, уже давно и проводятся.»
И это аудио-искусство будет кому-то интересно?
«Безусловно. Много кому. Существует огромная потребность в интеллектуальной, сложной и современной музыке, которая относится к себе как к искусству».
А что же с так называемой классической, академической, симфонической, камерной, филармонической музыкой?
«Она исчезнет, её попросту не будет, её перестанут исполнять, ей перестанут обучать, её перестанут финансировать, её перестанут слушать. Симфоническая музыка - это продукт эпохи, когда на концерт ходили раз в год. Это было событием. Это был элемент христианской буржуазной культуры. А сейчас, ты думаешь, кто-то её слушает? Ты знаешь кого-нибудь, кто слушал бы Брамса или Моцарта?»
Я тяжело задумался: пожалуй, нет...
«Вот видишь, - засиял Эккехард Элерс. - Я тебе вот что скажу - жизнь меняется, она начала очень быстро меняться, что-то очень важное и тяжёлое тронулось с места, ориентация на консервативные ценности заведомо ведёт к проигрышу».
То есть симфонических оркестров больше не будет?
«Думаю, что нет. А если они в каком-то виде и выживут, то никакого авторитета у них не останется, никто их не будет бояться - не больше, чем шарманщика на улице».
Эккехард Элерс в модной кёльнской забегаловке Sixpack
(февраль 2001).
За его плечом - Георг «А-Музик» Одайк.
Энтузиазма по поводу победного марша техно он, похоже, не разделяет.
|
|
 |
|
