Дэвид Сильвиэн - любимец музыкальных критиков, выход его альбома "Dead Bees on a Cake" (1999) сопровождался массой доброжелательных откликов, к Сильвиэну располагает то, что он в высшей степени не вульгарен, а это очень редкое и ценное качество в современной поп-музыке.
«I Surrender» - «Я сдаюсь»:
« Она кидает горящие книги в море,
чтобы найти смысл мира, который заключён во мне.
Всё хорошо, звёзды действительно живы.
И я сдаюсь».

Несмотря на то, что Дэвид Сильвиэн изредка принимал участие в разнообразных совместных проектах - неизменно с грустно-задумчивым результатом - его предпоследний сольный альбом вышел более десяти лет назад. Он назывался «Secrets Of The Beehive» - «Секреты Улья».
Его новый альбом называется «Dead Bees On The Cake» - «Мёртвые пчёлы на пироге». Одна из песен в нём - «Путь пыльцы». Явно прослеживается пчелиный след.
Дэвид утверждает, что вовсе не занимается многолетним исследованием пчелиной проблематики. Пчёлы для него - это многозначный символ.
Под «Секретами Улья» имелся в виду мир пчёл, в котором царят геометрия и гармония, иными словами, речь шла об идеальном мире духовной жизни. Такого рода взгляды весьма характерны для восточного оккультизма, к которому Дэвид Сильвейн весьма небезразличен.
Но старый альбом никакого отношения к новому не имеет, это совершенно другие идеи и, так сказать, другие пчёлы. Мёртвые пчёлы, лежащие на сладком пироге, к которому они так стремились и с которым они в конце концов слились - это символ духовного рождения, встречи с Абсолютом, или, что то же самое, - смерти. Пчёлы стремились к сахару, они его достигли, и в результате сами засахарились, став частью пирога.
С точки зрения музыканта, это очень ёмкий символ.
Сильвейн рассуждает о том, что, следуя путём духовных исканий, человек время от времени сталкивается с необходимостью отказа от своих прежних взглядов, привычек. То есть что-то умирает, а рождается нечто иное. Чтобы двигаться вперёд, нужно пройти через эту, как выражается Сильвиэн, «маленькую смерть», то есть стать совершенно другим человеком.
Следующий этап духовного пути - следующая маленькая смерть. Всё это кончается тем, что человек достигает того, к чему стремится, отдаётся ему, сливается с ним и фактически умирает для всего остального мира. То есть, превращается в пчелу, утонувшую в сахаре.

Не очень ли мрачно звучит рассказ о пчёлах, утонувших в сахаре?
«Моя музыка должна охватывать не только светлую, но и теневую сторону жизни, - говорит музыкант, - В первую очередь, моя музыка радуется жизни и прославляет жизнь, но не исключительно. В этой музыке столько же света и тени, как и в нас - людях».
Особо мрачной или депрессивной музыку Дэвида Сильвиэна, конечно, не назовёшь. Но и беззаветной радости в ней тоже нет. Мне кажется, к ней лучше подходят такие определения, как осторожная, сдержанная и даже - взвешенная. Это очень чуткая музыка, построенная на игре нюансов и полутонов.
Мне очень нравится такая мысль Дэвида Сильвиэна: «Со своими эмоциями человек должен обращаться осторожно».
Музыкант уверяет, что его песни - вовсе не дневник его жизни. «Мне кажется бессмысленной и унизительной ситуация, - говорит он, - когда кто-то послушает мою песню и скажет: «Ага, вот что он, оказывается, пережил, вот что ему пришлось перенести». По-моему, мои песни должны иметь смысл и в контексте совершенно мне чужой и неизвестной жизни».
Как и полагается мэтру эмбиент-музыки, Сильвиэн отрицает прямое воздействие музыки на слушателя. Человек вовсе не должен быть всецело захвачен музыкой и, возможно, раздавлен её гипертрофированными эмоциями.
Дэвид Сильвиэн говорит: «Речь идёт не о том, чтобы писать музыку, которая сделает слушателя счастливым. Нет, музыка должна создать обстановку, в которой человек сам себя сделает счастливым. И это ощущение останется даже тогда, когда музыка давно утихнет».

Дэвид Сильвиэн родился в 1958-ом году.
Своим родителям он был известен под именем Дэвид Элэн Бэтт (David Alan Batt). Его отец был профессиональным крысоловом, абсолютно равнодушным как к музыке, так и ко всем высоким материям. Дэвид рос очень робким и застенчивым юношей, избегал людей и занимался рисованием. Музыку слушать он не мог, потому что единственный радиоприёмник в доме, как он вспоминает, функционировал лишь 24 часа в год. Первый музыкальный инструмент, до которого дорвался 12-летний подросток, был гитарой. Дэвид принялся писать песни, его родной брат Стив создавал ритмический фон. В школе братья Дэвид и Стив познакомились с Энтони Михаэлидисом. Энтони - грек с Кипра - виртуозно играл на фаготе. Легенда гласит, что фагот у Энтони украли скинхэды, и парень перешёл на бас-гитару.
14-тилетние школьники Дэвид, Стив и Энтони разучили пару песен из репертуара T.Rex, решили, что у них получается вовсе не так плохо, и заявились в школу с накрашенными глазами, щеками и губами. Одноклассники их довольно жестоко избили. Ребята не сдались, отпустили волосы до плеч, раскрасили их в безумные цвета и, по-прежнему, злоупотребляли макияжем. Дэвид вспоминает, что маскарад, к которому относилась и музыка, был для него средством выживания. «Вся моя последующая музыкальная карьера - говорит Сильвейн - была историей постепенного отказа от защитной маски».
Через пару лет начинающих глэм-музыкантов выгнали из школы, не выдав даже диплома о неоконченном среднем образовании. Трио подросло до пяти человек, всё это добро было названо словом Japan. Название было позаимствовано с обложки туристического проспекта, Дэвид ненавидит его всеми фибрами души.
В музыкальном отношении его группа - в меру сил - ориентировалась на Дэвида Боуи, Roxy Music и Sweet, а внешне музыканты напоминали New York Dolls. На фотографиях середины 70-ых Дэвид с длинными светлыми локонами похож на гибрид Мэрилин Монро и Мика Джеггера.
Немецкая фирма Ariola-Hansa устроила в Лондоне конкурс молодых дарований. Приз - контракт на выпуск альбома. Победила никому неизвестная группа The Cure, но предложенная ею песня «Killing An Arab» напугала Ханзу, и контракт получили Japan. На радостях Дэвид Бэтт переименовал себя в Дэвида Сильвиэна, его брат-барабанщик Стив - в Стива Джэнсена, а басист Энтони Михаэлидис, на котором, собственно, вся музыка и держалась, оказался Миком Карном. Первые два альбома были записаны в 1978-ом, никакой творческой самостоятельности музыкантам предоставлено не было, продюсеры и сотрудники фирмы Ариола-Ханса никак не могли решить, как должна звучать группа, поэтому результаты были ниже всех ожиданий. Впрочем, в Японии нещадно крашенная хард-рок-группа пошла на ура.
Промучившись с Japan два года и даже попытавшись сдвинуть её в диско, Ханса решила четвёртый альбом не записывать. Группу подхватила фирма Virgin, которая рассчитывала на успех новой моды - так называемой «Новой Романтики», к которой относились, скажем, Duran Duran и Spanday Ballet.

Foto: Peter Anderson.

Japan постригли волосы под Мирей Матье, нарядились в приталенные чёрные пиджаки, белые рубахи и чёрные галстуки. Глаза были накрашены по-прежнему. Рекламная компания уверяла, что Дэвид Сильвиэн - самый красивый мужчина в мире, Japan явно начинали отдавать предпочтение электронно-синтезаторному саунду, многочисленные гастроли в Японии привели к тому, что музыка приобрела лёгкий японско-китайский флёр. Фирма Virgin выпустила два студийных альбома «Джентльмены Фотографируют Поляроидом» и «Жестяной Барабан».
Трения внутри группы стали невыносимыми, музыканты занимались своими сольными проектами и друг с другом не разговаривали. В 1983-ем они согласились отправиться в турне, которое было крайне успешным. После турне вышел концертный альбом «Масло На Холсте», и группа была ликвидирована - в самый успешный момент своей карьеры.

Песню «Ghosts» Дэвид Сильвиен считал началом новой эры. Он хотел делать именно такие номера - медленные, извивающиеся, без электрогитар, с очень небольшим количеством ударных. Остальные музыканты хотели заниматься более живенькой музыкой, но Дэвид писал все песни и был неуправляем. В студии он вёл себя как настоящий тиран, в турне ездить отказывался, и вообще был склонен полагать, что музыкантов должно быть меньше и это должны быть другие музыканты, к поп-музыке для тинейджеров отношения не имеющие.
Кроме того существовал и ещё один фактор.
Японка Юки, занимавшаяся фотографией и жившая с басистом Миком Карном, как-то плавно перешла к Дэвиду Сильвейну. Мик Карн проигнорировать это обстоятельство не смог.
Предоставленный сам себе, Дэвид Сильвиэн целый год работал над своим сольным альбомом, в котором решил отказаться от тактики утаивания своего истинного лица, но ему всё казалось, что музыка у него выходит какая-то неестественная. В 80-ых он выпустил несколько пластинок, на которых играл вместе с такими мастерами амбициозной поп-музыки, как Риуичи Сакамото из Yellow Magic Orchestra, Хольгер Шукай из Can, трубач-авангардист Джон Хассел и гитарист Роберт Фрипп - участник King Crimson.
Судя по стихам, которые писал Дэвид Сильвиэн, его живо интересовали древние мифы и мутные пророчества, алхимия и шаманизм. В его - очень поэтичных - текстах была масса образов и символов, обычным двуногим явно непонятных. Свои метафизические стихи Дэвид Сильвиэн зачитывал - или, лучше сказать, нашёптывал - очень серьёзным и доверительным голосом, за которым журчала эмбиент-музыка. Этот саунд не менялся годами и, собственно, и новый альбом - ещё один пример той же самой манеры, будто бы не подозревающей о существовании другой музыки и другого мира.

В 1991-ом была предпринята попытка возродить Japan. Дэвид Сильвиэн, правда, настоял, чтобы группа называлась Rain Tree Crow.
Себя он проявил ещё большим занудой и деспотом, чем был раньше - целых два дня он посвятил настройке высоты тона у барабанов. В конце концов, коллеги плюнули на всё это дело, и альбом Сильвиэн доделывал самостоятельно. Выход альбома остался совершенно незамеченным, если не считать одного странного письма, которое музыкант получил из Америки. Ему писала некая Ингрид Чавес.
Потрясённый Сильвиэн отправился в Америку, чтобы встретиться с Ингрид, через два месяца они поженились, и для него началась совершенно новая жизнь.
Ингрид Чавес - человек в шоу-бизнесе небезызвестный, она снималась вместе с Принцем в фильме «Graffiti Bridge» и, кроме того, является соавтором хита Мадонны «Justify My Love». Как и Дэвид Сильвиэн, Ингрид занималась интенсивными духовными поисками, вполне серьёзно относилась к буддизму и часто посещала в Индии своих духовных учителей.
Музыкант был абсолютно счастлив, он практически бросил музыку, переселился в Калифорнию и принялся разъезжать по Америке в поисках праведников и святых людей. У Ингрид и Дэвида уже два ребёнка. Насколько можно судить по фотографиям, Дэвид Сильвиэн производит крайне спокойное и умиротворённое впечатление... он находится в гармонии с собой и с окружающим миром, говорят эти фотографии, производящие, честно говоря, несколько китчевое впечатление.

Намерение очистить пространство своей души и прикоснуться к источнику вечной мудрости можно только приветствовать, но с европейской точки зрения Америка, в которой царят прагматизм и профанация, - это не то место, куда уезжают искать духовного просветления.
Сильвиэн соглашается, что американцы во многих отношениях наивны, о многих вещах они просто не имеют никакого представления, но зато они охотно учатся. Поэтому, дескать, Америка сама подталкивает заниматься духовными поисками. Кроме того, там живёт его жена Ингрид, а совсем неподалёку от их дома находится ашрам, которым командует духовная наставница Шри Маа, учеником и последователем которой Дэвид Сильвиэн себя считает.

Новый альбом Дэвида Сильвиэна появлялся на свет долго и мучительно. Работа в студии началась ещё в 1995-ом. В разных студиях с разными музыкантами Дэвид Сильвиэн записывал отдельные дорожки, потом удалялся домой, засовывал записанные треки в семплер и конструировал из них песни. Гитарные партии, которые долго вымучивал Роберт Фрипп, Дэвид Сильвиэн почти полностью выкинул. Музыкант сменил трёх басистов и трёх барабанщиков.
Отдельная эпопея - это запись голоса. Певец уединился в деревянной хижине, затерянной в калифорнийской глубинке, и записывал свой голос, переписывая каждую фразу по много раз. «Если выкинуть паузы, - говорит Сильвиэн, - то получится, что над альбомом я работал не более шести месяцев, но всё дело в том, что паузы, заполненные сомнениями, отчаянием и поиском, да и просто выработкой свежего взгляда на вещи, выбросить никак нельзя».

При этом певец нисколько не сомневается, что в результате у него получилась поп-музыка. И поэтом он себя не считает - а всего лишь сочинителем довольно эмоциональных поп-песен.
Имеют ли они отношение к искусству?
«Нет, - отвечает Сильвиэн. - Те картинки, которые рисует моя пятилетняя дочь, имеют отношение к искусству, она искренне удивляется тому, что у неё получается, и считает себя художницей. Во мне нет такого творческого духа, моя продукция - это не искусство.
Я счастлив, что могу назвать себя аутсайдером, сторонним наблюдателем. Я всегда буду посторонним. Я из тех, кто никогда не смогут принадлежать к какой-то группе. Я не хочу этого анализировать, я просто счастлив, что всегда остаюсь снаружи. Мне здесь уютно, и наоборот, мне крайне некомфортно принадлежать чему-то. Впрочем, мне даже не приходится протестовать против включения в какую-нибудь группу, меня просто из неё выкидывают. Многие люди уверены, что должны принадлежать к группе себе подобных. Я уже давно избавился от этой иллюзии».