В начале сентября в крошечном австрийском городе Линце в 22 раз проходил фестиваль электронных искусств Ars Electronica - мероприятие хотя и претенциозное, но одновременно и не вполне решительное.

На официальном плакате фестиваля - чуде наивного искусства, римейке «Свободы на баррикадах» Делакруа - Свобода в виде японской девушки, одетой в белую маечку и белые брючки, размахивает компьютером-лэптопом. В её другой руке - длинный узкий предмет, как потом оказалось, это не весло, а почему-то отвёртка. Шагает молодая японская Свобода по баррикаде, состоящей из старого телефонного аппарата, пишущей машинки, первого персонального компьютера...

Тема заявлена громкая, но сказать на эту тему, похоже, особо и нечего, каждый посетитель фестиваля, наверное, сам должен понимать, о чём именно идёт речь.
Ключевое слово - «Takeover» (переворот, обгон, захват власти или инициативы). Имеется в виду, что центром мироздания стал компьютер, подключённый к интернету. Всё, чем богата культура - картинки, звуки, финансы, наука, развлечения - дигитализировано (то есть переведено в последовательности нулей и единичек) и засунуто в компьютер. Все виды человеческой деятельности сводимы к компьютерному дизайну.
Творческий человек, сидя перед компьютером, выступает одновременно в качестве и художника, и программиста, и дизайнера, и технолога, и предпринимателя и даже прожигателя жизни. Почему прожигателя жизни? Потому что использование компьютерных программ якобы доставляет удовольствие, это одновременно и работа, и игра.
При этом (внимание!) современное искусство уже не имеет вид странных и совершенно лишённых всякой функциональности объектов, созданных для выставок и музеев. Нет-нет, искусство оказывается одним из составляющих элементов общения с компьютером. Если моделью искусства прошлого был далёкий от публики неврастеничный гений, водящий кисточкой по холсту или пером по бумаге, то сегодня на его месте следует представлять себе разработчика компьютерной игры.

Вот фестиваль Ars Electronica и взялся наглядно показать, что именно сегодня следует понимать под творческим процессом.
В качестве примера в фойе местной филармонии (в так называемом Брукнер-зале) было оборудовано «Электролобби»: расставлены компьютеры и видеомониторы, раскиданы розовые подушки. Звучит приятно ухающая электронная музыка. В центре затемнённого помещения перед компьютерами на жёлтых пластиковых шарах сидят эти самые творческие люди нового типа - найденные в США, Франции и Германии. На вид это молодые люди - худые, сутулые, коротко стриженные, тихие, вежливые и неспособные связать двух слов. Они прихлёбывают кока-колу из бутылок, кивают в так мелодичному буханью, и раз в полчаса обмениваются словами типа «cool!» и «great!», произносимыми с горящими глазами, но без особого выражения. На глазах у публики они якобы разрабатывают совместный проект - что-то вроде помеси мультфильма и игры-стрелялки.
Я полчаса наблюдал, как молодой человек, находящийся в явно сомнамбулическом состоянии, рисовал на экране компьютера две оранжевые ноги, обутые в белые кроссовки. Стиль изображения напоминал граффити - жирный чёрный контур и плоская одноцветная заливка. Юноша продвигался вперёд медленно, но уверенно. Никаких эскизов он не рисовал. Подойдя к нему часа через три, я увидел, что оранжевые ноги предназначались для персонажа, который стрелял из огромный трубы-базуки. При выстреле персонаж быстро-быстро перебирал ногами. Мелькание ног - то есть три кадра мини-мультфильма - весь вечер занимало внимание творческого человека будущего. Не было сомнений, что это не подставная утка, а компьютерный гений в естественной среде своего обитания. Очень может быть, что он сам владеет и фирмой, логотип которой украшал его майку. В одном лице предприниматель, технолог, программист, художник.

Тем временем кончилась презентация музыки (чудесами малоизобретательного конформизма публику порадовали великовозрастные типы с лондонского лейбла micromusic) и начался горячо ожидаемый показ достижений видеокультуры. Плотным потоком пошли короткие клипы, очевидным образом сделанные на компьютере, в основном - рекламного характера.
Стилистически и эти фильмы, и продукция компьютеризированных тинейджеров опирается на эстетику комикса, граффити и сериала «Звёздные войны».
При этом ни о какой «игре с клише», которая якобы имела место в искусстве постмодерна, нет и речи. Сегодня клише используются вполне грамотно и безо всякого смущения. Это настоящий технологический процесс размножения визуальных стереотипов. Никакой концепции, идеи, иронии, мало-мальски провокационного жеста за этим компьютерным дизайном тоже не обнаруживается. Я не мог отрешиться от мысли, что подростки, делающие мультфильмы для интернетовских игр-стрелялок, продолжают вовсе не традицию рисования картин и писания стихов, но, скорее, традицию использования детского труда на ткацких фабриках.

Должен, впрочем, признать, что Электролобби особенно большого интереса у посетителей Ars Electronica не вызвало.
Не особенно впечатлили и псевдонаучные инсталляции - скажем, нейроны какой-то несчастной рыбы генерируют слабые импульсы, импульсы преобразуются в серию команд, управляющих огромной пластмассовой рукой. Рука двигает три пальца - три фломастера. Картинки состоят из большого количества диагональных линий. Зачем их надо рисовать таким сложным методом, не понятно.

Нынешний фестиваль Ars Electronica, ориентированный на молодое поколение, сросшееся с интернетом, означает некоторое изменение парадигмы. Ещё совсем недавно выражение «электронные искусства» подразумевало совсем другие идеи - а именно, «виртуальную реальность» и «интерактивность».
Сегодня «виртуальная реальность», похоже, существует лишь в виде не очень зрелищного недоразумения.
Кстати, я в первый раз в жизни имел возможность видеть эту самую виртуальную реальность в действии. В Музее будущего - это одно из мест, где проходит фестиваль? действует «Cave» («Пещера»). Пещера состоит из двух залов - в одном стоят три суперкомпьютера, другой представляет собой маленький амфитеатр. Вместо сцены - ниша три на три метра. В нишу помещается человек шесть-семь, у каждого на носу специальные очки как в стереокино. На стены ниши проектируются трёхмерные картинки: это висящие в воздухе разноцветные объекты довольно неуклюжих форм. Ты между ними скользишь как на лыжах. Иллюзия трёхмерного пространства, действительно, имеет место. Но как всякая иллюзия она оставляет после себя неприятный осадок. Впечатления чего-то осязаемо реального не возникает.
В пещеру могут входить люди в Линце или в Чикаго, если сегодня переместить один из объектов на новое место, то завтра его можно будет найти там же, где ты его оставил... но в целом, «виртуальная реальность» на киноэкране выглядит куда интригующей, чем в жизни. Можно надеяться, что хотя бы детям она может быть ещё некоторое время интересна.

Собственно, «виртуальная реальность» - это лишь один из примеров интерактивности, то есть взаимодействия произведения искусства со зрителем. При этом искусство оказывается заключённым не в самом художественном объекте, а в процессе взаимодействия с ним. Художественный объект сам по себе перестаёт походить на языческого идола, в котором живёт высшая сила. Между функционирующим, то есть подключённым к электрической розетке, художественным объектом и выключенным - дистанция огромного размера. Выключенная инсталляция не интересна ни в каком качестве.

На Ars Electronica - масса интерактивных инсталляций. Несмотря на культурологическое усилие организаторов сменить парадигму, именно инсталляции, требующие немедленной реакции зрителя, по прежнему являются современным электронным - оно же - мультимедиальным искусством.
Многие интерактивные инсталляции, представленные на Ars Electronica, радуют уровнем школьного капустника - высокотехнологического, имеется в виду. Вот стол для игры в пинг-понг. Фактически это два огромных экрана. По экранам плавают рыбки. На столе следует играть в теннис. Когда шарик касается поверхности стола, мы видим круги на воде и нервно разбегающихся рыбок. Очень мило.

Самая ударная экспозиция фестиваля - Сyberarts 2001 - находится в местном Центре современного искусства - огромном перестроенном фабричном помещении: серые бетонные стены, металлические грохочущие лестницы, высоченные потолки... Здесь размещены несколько инсталляций, в некоторой степени оправдывающие претензии Ars Electronica на ведущее положение в мире электронных искусств.

Перед входом в здание вдоль деревянного забора под навесом - работа американца Пола де Мариниса (Paul de Marinis) «RainDance», похожая на обыкновенный душ: сверху падают две тонкие водяные струи. Если встать под струи со вполне обычным зонтиком, то сквозь шум воды вдруг услышишь оркестр, играющий венский вальс. Музыка управляет давлением воды. Если струи падают в землю, то никакого звука нет, в качестве резонатора выступает зонтик. Поднимая или опуская зонтик, можно менять характер звука. Стоящие рядом люди с разноцветными зонтиками в руках извлекают довольно искажённо звучащую, но вполне громкую оркестровую музыку. Солирующие трубы слышны за несколько десятков метров.

Инcталляция «brainball», которую представила Smart Studio/S, представляет собой длинный оранжевый стол. С двух его концов сидят два человека, на лбу у каждого укреплены датчики, измеряющие активность мозга.
Посередине стола взад-вперёд катается металлический шарик, его движением управляют датчики, прикреплённые к головам игроков, получается своего рода футбол. Забивает гол тот, кто расслабится сильнее. Электрическая активность мозга каждого участника показывается на висящих на стене мониторах.
Всё в целом - медитативный футбол: забивай гол своей мозговой пассивностью.

Когда я в одной из комнат увидел знаменитый skotodesk Маркуса Поппа (о его знаменитости никто, кроме меня, похоже, не подозревал), меня буквально затрясло. Краем сознания я понял, что пал жертвой собственной пропаганды.
Эта с позволения сказать "интерактивная инсталляция" - подсвеченный изнутри пластиковый ящик, набитый сомнительного вида пластинами из пенопласта. Bся конструкция производит впечатление модели, прототипа, явной показухи, нежели прочного и жёсткого предмета.
Внутри прячется Макинтош G4 Cube.
На верхней стороне ящика - экран, шарик и кнопка, это мышь. Никакой клавиатуры.
Интерфейс программы был мне знаком, я быстро взялся делать музыку Oval-а. Получилось плохо. Двигать курсор по экрану было на редкость неудобно, понять, как именно те или иные эффекты влияют на звук, мне так и не удалось. Предоставленные на выбор семплы звучали как-то одинаково и занудливо. И, самое главное, звук был почему-то очень тихим. Я понял, что не столько взаимодействую с произведением мультимедиального искусства, сколько собираю агентурную информацию.
Иными словами, через пару минут мне это дело надоело.
Если не знать, что именно перед тобой стоит и что такое OvalProcess, и воспринимать skotodesk просто как один из экспонатов выставки современного электрифицированного искусства, то должен сказать, что это совсем не интересное современное искусство: компьютерная программа на экране плохо замаскированного компьютера.
Всё-таки интерактивные инсталляции стремятся произвести эффект на зрителя здесь и сейчас, обескуражить, зайти со спины...
Было обидно за Oval.

Немец Хервиг Вайзер (Herwig Weiser) перемолол гору старых компьютеров в металлическую пыль. Засыпал ею круглую площадку. Под площадкой установлены 200 сильных электромагнитов. На подиуме, окружающем ландшафт из металлической пыли, лежат три пульта с ручками. Публика вертит ручки, при этом включаются и выключаются электромагниты и по горам металлической пыли ходят волны, а из динамиков несётся страшный вой, грохот и скрежет. Звук меняет свой тембр в зависимости от взаимного положения ручек.
Инфернальная песочница. Называется «zgodlocator». В высшей степени притягательная вещь. Иррациональное аудиосопровождение изготовил кёльнский музыкант Феликс Рандомиц (F.X.Randomiz).
Мне удалось поприсутствовать на настройке инсталляции, я быстро выяснил, что Феликс изготовил patch на программе Reactor. Он комбинировал сэмплированные звуки, прямой синтез (синусоидальная волна), гранулярный синтез, и аудиосигнал, поступающий от микрофонов, стоящих между магнитов.
Хервиг пожаловался, что ему выделили очень мало электрической мощности и больше 20 магнитов одновременно он включить не может, не хватает напруги. Хервиг требовал от Феликса, чтобы инсталляция выла. Я заметил, что не хватает высоких, Феликс добавил их. Повысил частоту семплирования с 22 кГц до 44. Мы, решив проверить не повесится ли компьютер, сели втроём вертеть ручки, каждый за своим пультом. (Мой фотоаппарат разрядился, поэтому фотографий нет, а предоставленные в пресс-бюро действительности, к сожалению, не соответствуют). Минут через пять дикого воя и скрежета Феликс заявил, что всё это не имеет смысла: на генерацию высокочастотного сигнала влияют три ручки, находящиеся на трёх разных пультах, это значит, что один из зрителей будет разрушать тот саунд, который будет строить другой. Я с изумлением обнаружил, что смысл инсталляции - вовсе не в устроении максимально возможного грохота и воя, а в поиске тембра и ритма.
Была и ещё одна проблема. Ручка, ответственная за высокие, вела себя странно: крутишь, крутишь её, никаких высоких, потом - бах, сразу масса, аж закладывает уши. Феликс тяжело задумался, откуда берётся эта ступенька, и принялся переделывать свой patch в компьютере.
Тут пришли охранники, чтобы выгнать посторонних, выставочный центр закрывался в 24:00. Я поплёлся в отель, а Феликс и Хервиг настраивали свою зверюгу всё ночь.

И, наконец, не побоюсь этого слова - самый ценный объект Ars Electronica. Чудовище называется «Spatial Sounds». Авторы - голландские художники Марникс де Найс и Эдвин ван дер Хайде (Marnix de Nijs & Edwin van der Heide).
Это штанга, укреплённая параллельно полу, её крутит мощный мотор. На одном её конце - громкоговоритель и два маленьких фотосенсора, на противоположном - противовес. Конструкция выкрашена в белый цвет и похожа на огромный молот. Публика отгорожена невысоким заборчиком.
Колонка носится по кругу и исследует, кто стоит у заборчика. Заметив человека, динамик нехорошо рычит, звук, разумеется, лишён всякой звукоподражательности. Если человек двигается вдоль забора, болванка следует за ним. Иногда она начинает с бешеной скоростью и нечеловеческим рёвом нестись по кругу. Для полноты впечатления включается стробоскопическая лампа-мигалка. Тяжёлая колонка поднимает настоящий ветер, у публики волосы встают дыбом - и от грохота, и от ветра. Потом железяка успокаивается и опять рычит, хрипит, хрюкает, и ходит по кругу.
Она определённо похожа на что-то живое и опасное. И главное - сильное и вполне самостоятельное. Кошмарный звук, несущийся из колонки, пугает, но не надоедает. Всё в целом производит мощное и прямо-таки монументальное впечатление... и при этом совершенно лишённое сверхчеловеческого или наукообразного пафоса.
Я поймал себя на мысли, что этот объект - вполне традиционен в том смысле, что обладает замкнутой формой, а также тем, что можно было бы назвать «образом» и «характером». А это характеристики, казалось бы, отжившего искусства.
Первого приза поселившаяся глубоко в моём сердце вращающаяся колонка почему-то не получила. Наверное из-за своей реакционной выразительности и недостаточной виртуальности.

В рамках фестиваля состоялось несколько концертов: Владислав Дилей, Kid606, Senor Coconut, Rioji Ikeda.
Владислав Дилей - похоже, каждой бочке затычка, чемпион всех видов спорта, корифей всех наук, фестивалей и лейблов. Я присутствовал на его концерте, который проходил на газоне на берегу Дуная. Четыре строительных крана держали вязанки с колонками. Музыка была негромкой и не особенно завораживающей. Она длилась час и сильно напоминала застольный альбом «Anima», к которому было добавлено несколько новых звуков.
Был я и на презентации "Симфонии для мобильных телефонов". 200 человек получили для своих телефонов последовательности нот. Эти 200 человек сидели перед сценой, с которой в их телефоны посылались звонки. Надо понимать, что если участник концерта приехал, скажем, из Франции, то звонок шёл через Францию. Эта "симфония" звучала тихо, что само по себе не страшно, и из рук вон безобразно. Трели, переливы, короткие мелодии. Electronica, определённо, присутствовала (и очень сложная при этом), а вот ars - нет. Цирковой номер. Публика уходила из зала. Я тоже ушёл.
 

Выпустил фестиваль и традиционный компакт-диск, на котором присутствуют следующие имена: Rioji Ikeda, Markus Popp/Oval, blechtum from blechdom, Pan Sonic, kid606, Alejandra Salinas & Aeron Bergman, Janek Schaefer, Louis Dufort, фрагмент сборника лейбла tigerbeat6, Richard Chartier, Lesser, фрагментт сборника clicks & cuts 2, John Hudak, Orm Finnendahl.
kid606, blechtum from blechdom, tigerbeat6, Lesser - это одна тусовка. Калифорнийский ломаный брейкбит. Моя попытка взять интервью у Мигеля (= kid606) провалилась.
Всё остальное - грубо говоря, minimal и clicks & cuts.
Приз фестиваля за дигитальную музыку получил Rioji Ikeda. Остальные номинанты - Markus Popp/Oval и позорно-девичий проект blechtum from blechdom.
Передний ли это край? Овалу нужно было давать приз лет семь-шесть назад, Риочи Икеде - года четыре назад. Сейчас всё это похоже на махание кулаками после драки и выискивание выживших big heads ("большие головы").