Я сплю и вижу, как я продолжаю музпросветительские традиции прошлых лет и компетентно повествую о засилии новых музыкальных тенденций.
Но когда я просыпаюсь, то вокруг себя ничего не вижу.
Поэтому я решил, что время от времени буду делать вид, что эти тенденции имеются, либо вот-вот появятся.
Как это делается практически? Совсем просто.
Чтобы казалось, что речь идёт о чём-то значительном, надо назвать кучу имён. Новое явление не такое уж и новое? Очень хорошо, это значит, что у него – богатая история, тоже повод кое-что вспомнить и кое о чём подумать.
А что делать, если музыка не очень интересна? Значит, нужно заявить, что её надо совсем по-другому слушать, надо научиться видеть в ней её не совсем очевидные достоинства.
Вот по этой опробованной веками схеме я и расскажу о новой и, без сомнения, мощной тенденции – акустике в электронике или, говоря языком плаката, звуках акустических инструментов в современной электронной поп-музыке.
Тема эта уже неоднократно всплывала в моих передачах, но я, наконец-то, понял, что речь идёт не об отдельных попытках украшательства мутно-электронного позвякивания, но о совершенно новом положении дел, фактически - о новой музыке.
Подтолкнул меня к этому решению сборник, недавно вышедший на немецком лейбле mobilé.
«The Asthmatic Worm» называется он - «Червяк, больной астмой». На этом сборнике – 12 электронных треков, в которых солируют такие инструменты как мелодика или аккордеон – то есть не очень, казалось бы, модные и претенциозные.
В модности проекта, однако, сомневаться не приходится, этот сборник – первый компакт-диск нового лейбла, значит, этот альбом имеет программный характер, электронный лейбл издаёт музыку звёзд электроники, главную роль в которой играют несерьёзные свистульки.
Мелодика – это такая пластмассовая штучка со смехотворной клавиатурой и двумя дырками с противоположных сторон: в одну надо дуть, одновременно нажимая на клавиши, а из второй – слушать получающуюся музыку.
Выбор участников проекта – среди них Dr.Rockit, Atom Heart, Pole, Burnt Friedman, Wechsel Garland, Sensorama, Mum – заставляет предположить, что это предприятие далеко не детское. Каждому треку предпослан комментарий его автора, это крайне гуманная мера. Начнём мы с трека немецкого проекта Mдrz («Март»).
Один из участников дуэта März– Альбрехт Кунце - говорит, что мелодика, определённо, связана с детскими воспоминаниями, ещё точнее - с детским садом. «Особенность мелодики состоит в том, что это музыкальный инструмент для тех, кто вообще не умеет играть ни на каком инструменте. Поэтому мелодика стала главным инструментов в эпоху МИДИ и лэптопов. На мой взгляд, мелодика звучит просто, редуцированно и по-детски, а это именно те вещи, которые мы ищем в нашей музыке».
Несложно заметить, что здесь мелодика просто вставлена в избавленный от всякого веса и агрессии техно-трек. Бас-линия дублируется сначала мелодикой, а потом и акустической гитарой. Играет ли музыкант все повторения вручную, или этот цикл изготовлен на компьютере, я разобрать не в состоянии, думаю, это не особенно и важно.
Кстати, кёльнская группа Donna Regina все маниакально повторяющиеся звуки записывает вживую, а музыка всё равно производит остранённо-техноидное впечатление.
То есть тут мы имеем дело с аранжировкой: всем надоевшие звуки электронных барабанов и синтезаторов дополнены звуками натуральных инструментов. Возникает симпатичное противопоставление пластмассы и зелёной лужайки, эта оппозиция помогает слушателю счастливо дожить до конца трека.
Принято считать, что пионером в этом деле был немецкий дуэт Mouse On Mars, начавший комбинировать живые инструменты с ритм-машинами и синтезаторами. Собственно, то, что мы сегодня наблюдаем, есть уже третья или даже четвёртая волна пережёвывания достижений Mouse On Mars середины 90-х.
Но на самом-то деле, электронная музыка крайне редко избегала звука натуральных инструментов. Пресловутые техно-барабаны и тарелки – это имитация реальных барабанов и тарелок. Depeche Mode никогда не скрывали, что сочиняют свою музыку, вперив взор в гитару, то есть гитара прекрасно комбинировалась с ритм-машиной в мэйнстриме поп-музыки уже 15 лет назад.
Собственно, после своего возникновения в 50-х годах, электронная музыка очень недолго попрыгала в качестве чистого шума. Она довольно быстро обросла звуками реальных инструментов, уйдя на задний план и высовываясь только для изготовления разного рода вжиков и гулов.
Ну, а мы продолжаем слушать сборник «Червяк–астматик».
Берлинский проект Hey с треком «Sans Toi» – «Без тебя».
Здесь мелодика применена куда хитрее – Хельмут Эрлер (Helmut Erler) записал партию мелодики в пять слоёв, каждый из которых значительно замедлил, чтобы звук стал более низким и интенсивным. Но главное, что его песенка уже напоминает совсем не техно, а скорее что-то вроде шансона, который в подземном переходе поют парижские уличные музыканты.
Это обстоятельство огромного значения – применение акустического инструмента в компьютерной музыке приводит не только к изменению аранжировки, но и к изменению стиля. Вообще говоря, это тоже урок, который преподали Mouse On Mars.
По этому примеру должно быть ясно, что помещение акустического инструмента в контекст электронной музыки – это вовсе не механический процесс. То есть если начать просто давить на клавиши, бряцать по струнам и дуть в мундштуки под идущий из компьютера ритм-трек, ничего достойного интереса не получится. Применение акустического инструмента меняет весь ход работы над треком, то есть, и компьютерная часть музыки должна делаться совсем по иному.
В этом нас уверяют участники парижского проекта Gotan Project, имеющего своей программой гибрид акустического танго и электроники.
Их трек, по-моему, один из самых интересных на сборнике «Астматический червяк».
Участник Gotan Project Кристоф Мюллер, сказал, что поместить банденеон – это аргентинская гармошка – в контекст электронной музыки, им удалось только сильно изменив тембр инструмента и натравив на него ревербератор. При этом музыка вполне логичным образом, то есть как бы сама собой, оказалась вовсе не танго, а дабом.
Не сложно заметить, что мы во всех этих случаях всё-таки находимся в сфере обычной ритмичной поп-музыки. В своем треке на сборнике «Астматический червяк» немецкий техно-хаус-продюсер Маркус Николай (Markus Nikolai) совсем отказался от ритм-трека.
Получился эмбиент-кошмар престарелого аккордеониста. Звуки то ли идут в другую сторону, то ли расходятся треугольными кругами по какой-то липкой воде... После довольно продолжительных мук рождается нечто огромное, тёмное и чудовищное – приходит Вий аккордеона. Гипертрофированное эхо в басу и медленный бит. Но, любопытным образом, в индастриал эта музыка совсем не скатывается.
Здесь речь уже должна идти не об интеграции звуков акустического инструмента в электронный контекст, а о том, что из звуков акустического инструментов выстроено нечто новое. Не очень сложное, но впечатляющее. Наверное, это то, что и должно было бы быть в идеале как можно чаще.
Подобное отношение к делу ещё нормой не стало, и, скорее всего, никогда не станет, но, тем не менее, радует, что продвинутая электронная музыка стала куда более чутко и бережно относиться не только к тембру применяемых звуков, но и к манере извлечения того или иного звука.
Речь идёт вот о чём. В техно каждый удар барабана – один и тот же в каждом треке любого продюсера, разница лишь количественная: меняется лишь количество баса. ОК, мы можем обогатить звук, записав и зациклив настоящий удар по настоящему барабану. Звучать будет поживее.
Но следующий шаг состоит в очевидной идее, что в разных музыках удары по барабанам и тарелкам были разными, скажем, в хардроке ударник бил по тарелке совсем по-другому, чем в джазоватом фанке. А что касается сбивок – так там различия ещё более значительны.
Речь, таким образом, идёт уже не о семплировании звуков, а о семплировании манеры их извлечения. Слово «семплирование» здесь применяется условно, конечно, в реальной жизни проще объяснить живому барабанщику, как он должен производить удары, а потом собрать всё это дело на компьютере.
В авангарде подобного отношения к электронной музыке находятся, как мне кажется, японские музыканты.
Вот скажем, альбом «Point» (2002) японца, который скрывается за псевдонимом Cornelius. С первого взгляда кажется, что это какой-то странный изи-лиснинг с серьёзными и возвышенными голосами хора японских юношей. Каждый трек – в своём стиле, особенно это заметно по партии барабанов, то удары извлекаются типично латиноамерикански, то – хэвиметаллически.
Догадаться, что это электронная музыка, сложно. И в этом, наверное, и содержится ответ на вопрос – зачем нужны акустические инструменты в электронике? И зачем нужна электроника акустическим инструментам?
А затем, что акустические рок- или латино-поп-группы сами по себе такую музыку никогда в жизни не сыграют. Кажется, что по барабанам стучат несколько ударников, точнее, к каждому барабану приставлен свой барабанщик, к одному – металлист, к другому – джазист, сбивки делает кто-то третий. Грув идёт единый, но от удара к удару барабанщики ловко чередуются.
Это драм-н-бэйс? Нет-нет, драм-н-бэйсс-продюсерам такое уж точно ни для чего не надо.
Очень крупным производителем новой псевдоакустики является японский продюсер Нобукацу Такемура (Nobukazu Takemura). Он сам, во-первых, гиперпроизводителен, во-вторых на своём лейбле Childisk он издаёт массу разных музыкантов.
Вот его собственный диск «Songbook» (2001) - «Книга песен». Высокими голосами поют очаровательные японские девушки, по стилю это что-то вроде джазоватого изи лиснинга. Девушка поёт «ля-ля-ля», постукивают барабаны и вибрафоны, подвывают струнные, но музыка странна.
Барабанных треков немного. Но они не просто порезаны и склеены на компьютере, они как-то элегантно смяты, отдельные сбивки чуть-чуть наезжают друг на друга, отчего музыка, не меняя грува, вдруг начинает вздрагивать. На заднем плане почти в абсолютной пустоте колотит огромная тарелка, каждый барабан окружён своим пространством – тесным или огромным, вязким или полупрозрачным. Колдун.
В основном здесь треки, начисто лишённые барабанов. На альбоме «Книга песен» Такемуры есть несколько сбивающих с толку девичьих песенок, которые сопровождает музыка в стиле европейского авангарда 30х - 50-х годов, я имею в виду линию Шёнберга-Веберна-Штокхаузена.
Струнный квартет, играет, казалось бы, в строгом стиле классики европейского авангарда, девушка, не улыбаясь, поёт в кристальной пустоте, а получается современная электронная поп-музыка для прослушивания в плюшевом кресле. Кстати, на обложке альбома – кукольные персонажи, слепленные, похоже, из пластилина.
Ну, а на сладкое, а, впрочем, может кому-то и на горькое – ещё один примерчик того уже много раз упомянутого обстоятельства, что, интегрируя в себя акустические звуки, электронная музыка начинает параноидно меняться – как кошка, вышедшая из могилы, в романе Стивена Кинга «Кладбище домашних животных». Вроде бы, это та же самая кошечка, но как-то странно она переваливается с ноги на ногу.
Ведь не в том фокус, чтобы скомбинировать чуждые друг другу звуки, а в том, чтобы родить самодвижущегося монстра.
11 сентября прошлого года вышла грампластинка немецкого проекта Corvette. Пластинка раскуплена, в продаже её больше нет, компакт-диска нет и не будет.
Четыре трека. Три из них изготовил Томас Бринкман, один – Маркус Шмиклер. Это примитивный, но агрессивно маниакальный техно-хаус, нашпигованный звуками рычащих мотоциклов. Эти звуки применены как удары по гитаре в стиле каких-нибудь AC/DC. Шмиклер в своё вуду-молотилово вставил семпл песни «Music» Мадонны, отчего получилось нечто вуду-мадонно-мотоциклетное.
Всё вместе – подарочное издание, крепко сжатый кулак из четырёх не похожих друг на друга пальцев. «Пакет», - кратко прокомментировал Бринкман.